Гай Дойчер. Сквозь зеркало языка: почему на других языках мир выглядит иначе

[kurufin_the_crafty]

Хорошая книжка про то, почему Гомер ничтоже сумняшеся называл мед зеленым, а море виноцветным и почему у многих "первобытных" народов до сих пор очень скудный цветовой словарь, хотя цвета они различают не хуже любого типакультурного белого человека.

"Последнее упражнение, которое продемонстрирует власть культурных условностей, относится к области научной фантастики. Представьте, что мы попали в отдаленное будущее, где каждый дом оборудован машиной, похожей на микроволновку, но в действительности она не только разогревает еду. Она создает еду из ничего – ну, или скорее из стандартных замороженных кубиков, телепортируемых в нее прямо из супермаркета. <...> Машина <...> может сотворить тысячи различных фруктов, меняя разные параметры вкуса и консистенции – такие как твердость, сочность, желеобразность, губчатость, слизистость, сладость, терпкость и многие другие, для описания которых у нас нет точных слов. Нажмите кнопку – и получите фрукт, который будет вроде авокадо по маслянистой консистенции, но по вкусу средним между морковью и манго. Покрутите тумблер – и вы получите слизистый личиобразный фрукт со вкусом, похожим одновременно на персик и арбуз.

На самом деле грубые приближения, вроде «слегка похоже на Х» или «среднее между Y и Z» не дают представления о богатстве вкусов и ароматов, которые становятся доступны благодаря этой технологии. Вместо них наши потомки разработают богатый и подробный словарь, охватывающий весь спектр возможных вкусов и консистенций. Они изобретут особые названия для сотен различных областей этого спектра, не ограничиваясь немногими известными нам вкусами фруктов. А теперь представьте, что некая исследовательница-антрополог, специализирующаяся на первобытных культурах, снисходительно улыбается туземцам Силиконовой долины, чей образ жизни не продвинулся ни на килобайт дальше эпохи «Гугла» и чьи инструменты остались такими же примитивными, какими были в XXI веке. Она приносит с собой поднос с образцами вкусов, называемый «вкусовой тест Манселла». На нем есть образцы, представляющие все вкусовое пространство, 1024 маленьких фруктовых кубика, которые автоматически заново возникают на подносе в тот же момент, как их кто-нибудь возьмет. Она просит туземцев попробовать каждый из них и сказать ей название вкуса на их языке, и она изумляется ужасной бедности их фруктового словаря. Она не может понять, почему они так натужно описывают вкусовые образцы, почему все их абстрактные вкусовые понятия ограничиваются крайностями, такими как «сладкий» и «кислый», и почему все прочие описания, которые они все-таки выдавливают из себя, сводятся к «это слегка похоже на Х», где Х – название конкретного традиционного фрукта. Она начинает подозревать, что вкусовые сосочки туземцев еще не полностью развились. Но когда она тестирует туземцев, то устанавливает, что они вполне способны отличить любые кубики в ее образцах. С органами во рту тут явно все в порядке, но почему же так дефектен их словесный язык?

Давайте попробуем ей помочь. Предположим, вы один из этих туземцев, и она только что дала вам кубик, который на вкус не похож ни на что, что вы раньше пробовали. Однако что-то он вам смутно напоминает. Некоторое время вы стараетесь вспомнить, потом вас осеняет, что этот вкус немного похож на вкус лесной земляники, которую вы как-то ели в парижском ресторане, только этот кажется более интенсивным, раз в десять, и к нему примешиваются несколько других, которые вы не можете определить. И вот наконец вы говорите, очень неуверенно, что «это слегка похоже на землянику». Поскольку вы выглядите довольно сообразительным и четко мыслящим туземцем, исследовательница не удерживается от вопроса сверх теста: не кажется ли, мол, вам странным и неудобным, спрашивает она, что у вас нет точных слов для описания вкусов в земляничной области? Вы сообщаете ей, что единственное, что вы пробовали «из земляничной области», была земляника и что вас никогда не посещала мысль, что вкус земляники требует какого-то более общего или абстрактного названия, чем «вкус земляники». Она улыбается, недоумевая и не понимая вас.

Если вам это кажется абсурдом, то просто замените слово «вкус» на «цвет», и вы увидите, насколько точна аналогия. Мы не можем манипулировать вкусом и консистенцией фруктов, и нам приходится иметь дело не с систематизированным набором «насыщенных» (то есть чистых) вкусов, а лишь с несколькими случайными знакомыми нам фруктами. Поэтому мы не создали сложный словарь для описания всего спектра вкусов, без указания на конкретный фрукт. Подобным же образом люди из первобытных культур – как подметил Гладстон в самом начале дебатов о цвете – не имели возможности искусственно манипулировать цветами, и им не показывали упорядоченный набор насыщенных цветов, они видели только бессистемные и часто ненасыщенные цвета, предоставляемые природой. Поэтому они не создали сложного словаря для описания оттенков цвета. Мы не видим нужды разговаривать о вкусе персика в отрыве от конкретного объекта – персика. Они не видят нужды в разговорах о цвете конкретной рыбы, птицы или листка отдельно от этой рыбы, птицы или листка. Когда мы все-таки говорим о вкусе отдельно от конкретного фрукта, мы полагаемся на самые смутные противопоставления, вроде «сладкий» и «кислый». Когда они говорят о цвете, абстрагируясь от объекта, они полагаются на расплывчатые противоположности «белый/ светлый» и «черный/темный». Мы не находим ничего странного в применении «сладкого» к широкому спектру разных вкусов, и мы радостно говорим «сладкий, как манго», или «сладкий, как банан», или «сладкий, как арбуз». Они не считают странным применение слова «черный» к большому набору цветов и рады сказать «черный, как лист» или «черный, как море за рифами».

Короче, у нас есть продвинутый словарь цвета, но убогий словарь вкуса. Мы находим сложность первого и скудость второго одинаково естественными, но это лишь потому, что таковы условности культуры, в которой мы родились. Когда-нибудь другие люди, которые будут воспитываться в иных условиях, могут осудить наш вкусовой словарь как столь же неестественный и почти такой же до странности бедный, какой кажется нам цветовая система Гомера".

Comments

[Merelena]

Странно, что Гомер вообще использовал "цветовые" ассоциации. Ведь его традиционно считают незрячим от рождения.
Интересные рассуждения.

[Неназванный]

Доречні зауваження. Додатково варто пам'ятати, що слова - це інформація. Ми, люди епохи "Гугла" не маємо необхідності передавати всю повноту інформації про наші смакові відчуття від їжі. Але маємо передавати іншу інформацію. Наприклад не пам'ятаю, в якій мові сніг описується ледве не сотнею різних слів - тому що це важлива інформація для виживання, вона позначає погодні умови, умови полювання, умови пересування тощо. Мова відображає ту інформацію, яка є важливою для певного етносу - бо саме ці ресурси, явища, події, особдливості взаємовідносин в соціумі хзарактерни для даного етносу. Тому якщо ось такий антрополог=філолог майбутнього вирішить досліджувати слова, що означають смак того чи іншого виду їжді - для нас це також буде інформацією, що у людей майбутнього обрання смаку їжі важливий фактор, значно більш важливий, ніж наявність їжі як такої, тож принаймні у тої групи людей, до якої належить антрполог майбутнього - поняття "голод" у мові відсутнє або означає щось геть інше, ніж в нас.

[kurufin_the_crafty]

Merelena

Ведь его традиционно считают незрячим

Традиционно еще и есть семь городов, в которых он родился, так что вопрос остается открытым. :-))) В общем-то, для незрячего у него как-то сильно много визуальных образов, и они не сказать чтобы бледные. А вот с цветами действительно беда, но практиески та же беда у всех его соседей по эпохе, которые в большинстве своем незрячими не считались. (Кроме древних египтян - вот египтяне на этот счет были молодцы, они даже синий цвет различали, чего практически больше ни у кого не было).

Неназванный

не пам'ятаю, в якій мові сніг описується ледве не сотнею різних слів

В ескімосько-алеутських, але про сотню - це трохи некоректно: більша частина цієї "сотні" - це те, шо у нас би назвали однокорінними словами. Просто в них кардинально інша система словоутворення: те, що в нас реалізовувалось би як словосполучення, там зазвичай реалізується як корінь + афікс.

тож принаймні у тої групи людей, до якої належить антрполог майбутнього - поняття "голод" у мові відсутнє

І тоді ми відразу наштовхуємося на питання: а чому саме воно відсутнє і які з цього треба зробити висновки? :-))) Ось і Дойчер роздумує: чому в давньогрецькій відсутній еквівалент латинського ineptus (нетактовний) - тому що греки такі високоморальні, що це явище у них відсутнє як клас, чи тому що, як вважав Цицерон, вони геть усі хами і нетактовність для них норма, яка спеціального слова не потребує?

[Impala65]

Интересное рассуждение и весьма верное. Собственно, пока для практических нужд не требуются отдельные слова для оттенков чего-то, эти слова и не возникают (см. про сколько-то там названий снега у эскимосов))) Ну и в принципе языки со временем развиваются в смысле многообразия слов и вообще их количества, обратное было бы странным

насчет незрячести Гомера - даже если оно и так, то не с рождения же?

[hanna-summary]

спасибо за наводку, интересно, надо почитать!

[kurufin_the_crafty]

Impala65, с эскимосами аналогия немножко неправильная: их термины для снега мы запросто можем выразить соответствующим словосочетанием на нашем языке. То, что нам для этого понадобится несколько слов, а алеутско-эскимосской группе - одно, дела не меняет: я об этом-то и писала Неназванному. У них просто морфологическая система такая: вместо того, чтобы выражать определение с помощью нескольких слов ("предмет, который делает то-то и то-то"), они цепляют к корню слова соответствующие суффиксы (грубо говоря, получается: корень "предмет" + суффикс "делает" + суффикс "то-то" + суффикс "другое то-то"). Да, формально это выходит одно слово, но по факту это аналог словосочетания, и эскимосам/алеутам пофигу, что таким образом выражать: хоть "снег, который падает медленно-медленно", хоть "мужик, который надирается в нашем баре каждый вечер". А собственно корней для обозначения разновидностей снега у них что-то чуть больше десятка. (Но вообще-то у нас их тоже N+1: есть "снег", есть "метель", есть "поземка", есть "крупа" - думаю, если повспоминать хорошенько, еще с пяток точно найдется :-))).

А с непонятными для нас вкусами другой коленкор: у нас таких слов в языке вообще нет. И пока их нет, есть только два пути эти вкусы хоть как-то описать: либо "вроде как похоже на арбуз, но на самом деле не арбуз, а хз что, я такое в первый раз в жизни ем", либо без зазрения совести лепить определение "арбузный", хотя это и несоответствует действительности (ну, вроде как Гомер весело лепит определение "зеленый" ко всему, что темнее белого и светлее черного, но не такое яркое, как красный). И оба пути по факту точного представления об описываемом ни хрена не передадут, пока кто-нибудь не изобретет для него специальный термин.

hanna-summary

надо почитать!

Ага, хорошая книжка. :-)) Проблема сама по себе реально сложная, но описана нормальным, понятным человеческим языком (и не надо в панике быстренько вспоминать все, чему учили в универе :-)))..

[Impala65]

kurufin_the_crafty, ну... строго говоря, метель - это снег, который метёт, а поземка - это снег, который метёт по земле ))) у нас принцип словообразования другой, приставочно-суффиксный, но смысл тот же И большАя часть названий цветов - и особенно оттенков - она та же описательна типа арбузного вкуса. Коричневый, сиреневый, розовый. Оливковый, золотистый, Даже основные цвета с достаточно древними )) названиями, там всё тоже сложно. Или наоборот, просто Я уже плохо помню - корни зел и жел/жол это вроде бы одно и то же? Всё уже позабывала

Так что отсутствующие названия вкусов при необходимости появятся именно этим же, привычно-описательным методом. В конце концов, они уже есть - типа шоколадный. Шоколадное мороженое, торт, мусс - и тут же "жареный кэроб имеет шоколадный привкус", и всем всё ясно.

Но я в общем-то не спорю книжка хорошая, хотя и немного кэпистая)))

[kurufin_the_crafty]

но смысл тот же

Не, по сравнению с эскимосско-алеутскими наши аффиксы просто убоги. Зато синтаксическая система хороша.

корни зел и жел/жол это вроде бы одно и то же?

Одно-одно, ничего вы не забыли. :-))

хотя и немного кэпистая

Ну почему же: я вот знать не знала, что Гладстон писал научные труды по гомеровскому эпосу. Ни античка, ни новая-новейшая меня к такому не готовили! :-)))

[Impala65]

я вот знать не знала, что Гладстон писал научные труды по гомеровскому эпосу.

*тихо уползла под коврик*
это уже не мой уровень дискуссии

[IQ-sublimation]

Обожаю эту книгу, дважды уже перечитывала.

[Ронсаар]

И даже не обязательно никуда далеко ходить. Покажи ребёнку трёх-пяти лет персик, и он скажет, что персик жёлтый. Если усложнить задачу и попросить ребёнка этот персик нарисовать - ребёнок, скорее всего, выберет тот самый интенсивно-жёлтый цвет - и это при наличии прочих других оттенков, даже и более приближённых к цвету оригинала.

Попроси то же самое сделать ребёнка лет тринадцати-пятнадцати - результат в подавляющем большинстве будет совершенно другим.

Спасибо за наводку, убежал читать

[kurufin_the_crafty]

Impala65, IQ-sublimation :-)))

Ронсаар

скажет, что персик жёлтый

Я лет до восьми была свято уверена, что небо не голубое, а синее - ну и, соответственно, рисовала его где-то в районе #466ee8. :-)) :Да и до сих пор в глубине души голубой и розовый самостоятельными цветами не считаю.

[f-lempi]

Мне больше всего в этой книжке нравится, как излагается история научной теории - как она рождается, развивается, опровергается или нет.

[kurufin_the_crafty]

f-lempi, ага. :-)) Тут он большой молодец: книжка читается как остросюжетный триллер.