Витражей в Шартрском соборе видимо-невидимо, ибо тут есть царствие их и их обитель, а все благодаря готическим новшествам в XII веке, когда люди наконец-то додумались, как сделать в соборе большие окна, чтобы стены при этом не завалились к чертовой матери. :-)))
Готика, как известно, родилась в северной Франции, когда кому-то из местных архитекторов пришло в голову, что для того, чтобы здание было устойчивым, совершенно необязательно делать несущими ВСЕ СТЕНЫ (как в романской архитектуре, например). Можно просто построить, грубо говоря, каркас из опорных столбов, которые сверху будут соединяться, опять же грубо говоря, арочками, и этот каркас будет чудненько держать на себе хоть крышу, хоть черта лысого. Остается только заложить пространство между каркасом камнями, и вуаля - здание готово! А для пущей устойчивости можно подпереть его снаружи вертикальными выступами - контрфорсами, и тогда вообще все будет хорошо.
От этих новшеств средневековым строителям был сплошной профит. Во-первых, раз стены не несущие, можно было уже не делать их такими толстыми, как раньше: стало быть, экономятся стройматериалы. А во-вторых, при наличии каркаса их можно строить очень высокими - куда выше, чем в той же романской архитектуре.
Однако в Шартре на этом не остановились. У какого-то умного человека зародилась идея, что если не делать контрфорс одной сплошной каменной дурой, прилепленной к стене, а соединять его со стеной арочкой (так называемым аркбутаном), то конструкция будет ЕЩЕ КРЕПЧЕ, а, значит, можно строить здания ЕЩЕ ВЫШЕ!
Ну, вот шартрцы и построили. :-))) Потом, конечно, это аркбутанное ноу-хау позаимствовали все кому не лень, но очень долго Шартрский собор оставался одним из самых высоких зданий в Европе - натуральный средневековый небоскреб:
читать дальше
И тут, естественно, наступил звездный час мастеров-витражистов. В романской архитектуре им разгуляться было негде: все стены несущие, большое окно прорубить боязно - не ровен час, завалится все здание к хренам собачьим. А в готике - благодать, окна здоровенные, каркас все держит, хоть всю стенку сплошь застекли в свое удовольствие (в парижской Сент-Шапель, к слову сказать, потом так и сделали).
В результате в Шартре зародилась офигенная школа витражистов, а в Шартрском соборе витражи натыканы едва ли не на каждом квадратном метре. Хотя сам по себе витраж - удовольствие недешевое (знаменитый аббат Сугерий, отец-основатель готики, первым перестроивший в готическом стиле базилику у себя в аббатстве Сен-Дени, писал, что вбухал в свои витражи денег больше, чем во всю перестройку вместе взятую), но народ денег на такое богоугодное дело не жалел. К тому же, это ведь такие мощные понты - вот закажет какая-нибудь гильдия менял для собора витраж с историей Иосифа, а потом столетиями всей гильдией ходят к нему на себя любоваться: сверху Иосифова биография, а под ней сами менялы изображены, монетки на весах взвешивают, иностранную валюту населению предлагают... Реклама, однако!
Шартрский собор изнутри:
Ну и поскольку витражей в соборе, как уже говорилось, до черта, то в один пост они все не влезут, а посему буду раскидывать их отдельными порциями. Сегодня на повестке дня у нас витраж Карла Великого, проспонсированный гильдией меховщиков в первой половине XIII века, и, клянусь, это один из самых занятных комиксов, которые мне приходилось видеть. :-))
Вообще с канонизацией императора Карла Великого у церкви все было сложно. Пускай народ повсеместно и почитал его как святого, но официально он канонизирован так никогда и не был (точнее, был - в 1165 году, но поскольку процедуру проводил антипапа Пасхалий III, естественно, это было нещитово). Однако посвятить ему в соборе целое витражное окно - аккурат рядышком с окном апостола Иакова Старшего (почему именно рядом с Иаковом - потом расскажу) - никому, как видим, не жало.
Вот они, оба окна - слева Карлово, справа Иаковово:
Карлово окно поближе:
"Читать" его следует снизу вверх слева направо, потом справа налево, потом опять слева направо и так далее, поэтому разложу я эту историю, так сказать, покадрово.
В самом начале, то бишь, в самом низу - баннер спонсора представитель гильдии меховщиков предлагает покупателю модную шубку:
Далее начинается собственно история - частично слизанная с "Песни о Роланде", частично с "Хроник Псевдо-Турпина", "Паломничества Карла Великого" и прочих бестселлеров Средневековья, а посему имеющая к реальному историческому Карлу весьма и весьма отдаленное отношение.
Впрочем, начинается все даже не с самого Карла, а с его византийского коллеги, императора Константина. Спит Константин и видит во сне Карла - дескать, только он, император Запада, может защитить Византию от нагрянувших полчищ басурман. Карл представлен в рыцарском доспехе образца XIII века, а чтобы зритель не гадал понапрасну, кто это тут такой с ведром на голове едет, возле Карла красуется поясняющая подпись: "Carolus".
Проснувшись, Константин решает, что идея, в общем-то, неплоха, и посылает к Карлу послов-епископов - просить военной помощи. Карл и послы:
"Заходите-заходите, гости дорогие! - приветствует Константин у врат Константинополя откливнувшегося на призыв Карла и сопровождающего его молодого человека (видимо, Роланда, кого же еще). - У нас тут басурман в государстве расплодилось - резать не перерезать!"
И Карл отправляется резать басурман:
Итак, бусурмане перерезаны, и Константин собирается в знак благодарности предложить Карлу бабла несметные сокровища. Но Карл не дурак, уж он-то знает, в чем сила истинные ценности! "Знаете что, коллега, - говорит он Константину, - а подарите-ка вы мне лучше святых реликвий, побольше да посвятее!" "Ой, да не вопрос!" - отвечает Константин и предлагает Карлу на выбор три ларчика с реликвиями. Какой именно ларчик выбрал Карл - на этот счет в разных регионах Европы имелись различные мнения, но в Шартре точно знали, что выбрал он ларец с рубашкой Богоматери, в которой та рожала Иисуса. Потом эта рубашка попала в Шартр (и именно к ней едет с молитвенными целями Генрих III в "Графине де Монсоро" - со всеми своими собачками, миньонами и прочей домашней живностью :-)))) - и хранится где-то здесь в соборе до сих пор, но где именно - не знаю, не заметила, поскольку как зашла в собор - так только на витражи и смотрела. :-)))
Карл привозит ларец с рубашкой к себе в Аахен. "Ах, нет чтобы сразу в Шартр!" - наверняка вздыхали создатели витража, но попереть против исторической правды не могли. За спиной у Карла с умиленным видом стоит его любимый племянник Роланд, а над головой Карла висит легендарный рог Олифант - тот самый, в который умирающий Роланд потом будет трубить в Ронсевальском ущелье.
На этом арка про Константина и реликвии заканчивается, и начинается следующая - про Млечный Путь. Сидит себе Карл как-то вечером с советниками, смотрит на небо и размышляет от нечего делать: "И к чему бы это такой Путь - от Фризского моря начинается и аж до самой Галисии ведет? Зачем он вообще нужен?" Если вы вдруг не обнаружили на этом фрагменте Млечный Путь, то посмотрите на коричнево-белые блямбочки над Карлом - это он и есть.
Разгадка не заставила себя долго ждать: той же ночью снится Карлу апостол Иаков Старший (как вы уже поняли, в те времена люди спали не просто так, а исключительно с пользой). "Значится, так, - говорит апостол, - Млечный Путь - это дорога ко мне на могилку, в Компостелу, вот только тамошние края оккупировали злобные басурмане и верующим поклоняться моей могилке не дают. Так что, раз уж ты император христианского Запада, то поимей совесть, сходи и отвоюй у этих нехристей могилку, Компостелу и всю Галисию заодно".
"По коням, ребята!" - скомандовал проснувшийся Карл и отправился на Пиренейский полуостров.
Доехав до Памплоны, первого басурманского форпоста на своем маршруте, Карл решает помолиться об успехе предприятия:
Молитва сработала - перед нами захваченная Памплона, христианский рыцарь протыкает копьем басурмана, а на башне уже победно дудит в рог Роланд:
Итоги победы: Карл приказывает построить на захваченных территориях храм в честь апостола Иакова.
Но война еще не закончена, басурманы из Галисии полностью не изгнаны, поэтому мясорубка продолжается. Чтобы различить, кто есть кто: у басурман шлемы конические, у "наших" - ведрообразные.
Далее - легенда о цветущих копьях. В ночь перед одной из решающих битв войско Карла воткнуло свои копья в землю, и у тех, кому было суждено принять смерть в этой битве, копья наутро расцвели (вариант: просто покрылись листьями и корой):
Самая-самая решающая битва: Роланд (слева, с ведром на голове) протыкает копьем басурманского короля Марсилия (справа, в конусообразном шлеме).
Победив Марсилия, Роланд приканчивает его мечом:
Тем временем Карл наконец-то лично выдвигается к театру военных действий посмотреть, что там да как. Чем выше фрагменты, тем хреновее у меня качество фотографий - уж больно от объектива далеко, так шо звыняйте. ((
Басурманы разбиты, но с Роландом все плохо: он смертельно ранен. Поэтому Роланд: а) трубит в рог Олифант, призывая Карла на помощь, и б) так и не дождавшись помощи, пытается сломать о камень свой меч Дюрандаль - чтобы не достался врагу. Все это изображено на одном и том же фрагменте, так что выглядит, мягко говоря, довольно оригинально.
Сломать меч так и не удалось (недаром же он Дюрандаль - то бишь, "крепкий"). В конце концов, умирающего Роланда все-таки находит соотечественник - кто именно, неизвестно, но, возможно, сводный брат Роланда Бодуэн. Роланд отдает Бодуэну меч и умирает, лежа на щите.
Бодуэн сообщает Карлу о смерти Роланда:
И, наконец, на самом верху - финал истории, так называемая "Месса святого Эгидия". Сюжет заимствован из десятивечного "Жития святого Эгидия": Эгидий (который вообще-то был современником не Карла Великого, а его дедушки, Карла Мартелла, ну да бог с ним) служит мессу, а только что исповедовавшийся император сидит, пригорюнившись, на троне. И тут вдруг прилетает ангел (крошечный, в зелененьком, в правом верхнем углу) и бросает на алтарь свиток, в котором написано, что в одном своем грехе (самом страшном!!!) Карл так и не исповедовался, но все равно по совокупности заслуг перед Господом ему этот грех прощается.
P.S.
Что это был за страшный грех - в "Житии" напрямую не указывается, поэтому в народе ходили разные версии, в частности, что Карл был повинен в инцесте с собственной сестрой, и от этой связи родился Роланд. Вот такой вот неожиданный сюжетный поворот, ребята. :-)))