[kurufin-castle]

А давненько у нас тут не было генделевских сборников!

Часть первая: арии и речитативы (и accompagnati, и secchi тоже, потому что я, например, страшно люблю речитативный военсовет Кира с Гобрием - там, где обсуждается хитрый военно-инженерный план).

Тексты и перевод:

1. Ombre pallide (Alcina)

У волшебницы Альцины сбежал любовник и сломалась волшебная палочка. Дабы пофиксить эти системные баги, она обращается в волшебную техподдержку. Техподдержка предсказуемо отмораживается и нифига не поддерживает:

Alcina: Ombre pallide, lo so, mi udite; d'intorno errate, e vi celate, sorde da me: perchè? perchè? Fugge il mio bene; voi lo fermate deh! per pietate, se in questa verga, ch'ora disprezzo, e voglio frangere, forza non è.

Альцина: Призраки бледные, я знаю, вы меня слышите; вы бродите вокруг, вы прячетесь от меня. Почему вы глухи ко мне, почему? Мой возлюбленный меня покидает, остановите его! Сжальтесь хоть вы надо мной, если уж нет волшебства в этом жезле, который мне сейчас осталось только с презрением сломать.

*****

2. Solitudine amate... - Aure, Fonti, Ombre Gradire (Alessandro)

Царевна Роксана выбралась вздремнуть на природу:

Rossane: Solitudine amate In cui sfogarmi lice Una fiamma infelice, Voi le sventure mie deh consolate. Amo il Grande Alessandro, ei sol mi sembra Degno dell’Amor mio, Ma in quel core infedel non regno sola. Chi mi consiglia, ohimè! Chi mi consola! Aure, Fonti, Ombre Gradire Che mi dite? Che farò? Languirò. Spererò. Amerò le mie ferite, Purchè vengano guarite, Dalla man che mi piagò. Sento il sonno che vela Le stanche luci mie con l’ali placide. Aure, Fonti, Ombre gradite. Al fin dolce riposo, Cedo agl’inviti tuoi. Ombre gradite, Che mi dite?

Роксана: Милое уединенье, лишь тебе могу излить я свою несчастную страсть, утешь меня в моих страданьях! Люблю великого Александра, лишь он мне кажется достойным моей любви, но в сердце его неверном царю не я одна. Кто мне поможет? Кто меня утешит? Ветерок, ручейки, сладостная сень деревьев, что скажете мне? Что мне делать? Буду изнемогать, буду надеяться буду любить свои раны – может быть, их исцелит рука, что нанесла их. Чувствую, как сон закрывает мои усталые глаза своими мягкими крыльями. Ветерок, ручейки, сладостная сень деревьев… Наконец долгожданный сон внял твоим призывам. Сладостная сень, что скажешь мне?

*****

3. Behold, by Persia's hero made (Belshazzar)

Вавилоняне троллят персидского царя Кира, который пытается их осадить. Им можно - у них в Вавилоне жратвы на складах на двадцать лет вперед припасено.

Chorus of Babylonians: Behold, by Persia's hero made in ample form, the strong blockade! How broad the ditch, how deep it falls! What lofty towers overlook the walls! Hark, Cyrus! Twenty times the sun round the great year his course shall run: if there so long thy army stay, not yet to dogs and birds a prey, no succour from without arrive, within remain no means to live, we then may think it time to treat, and Babylon capitulate. A tedious time! To make it short, thy wise attempt will find us sport.

Хор вавилонян: Вы только взгляните, какую мощную осаду устроил нам героический Перс! Какой широкий, какой глубокий ров! Какие башни возвышаются над стенами! Послушай, Кир! Солнце двадцать раз успеет пройти свой ежегодный путь: если твоя армия, оставаясь тут все это время, переловит всех окрестных птиц и собак, а помощь так и не придет, и есть вам будет нечего, вот тогда мы, может быть, подумаем о сдаче, и Вавилон откроет ворота! Как долго нам придется ждать! Но твои хитроумные попытки помогут нам скоротать это утомительное ожидание!

*****

4. Dry those unavailing tears (Belshazzar)

Кир успокаивает вавилонянина-перебежчика (у мужика вавилонская злочинна влада сына убила).

Cyrus: Dry those unavailing tears, haste your just revenge to speed; I'll disperse your gloomy fears, dawning hope shall soon succeed.

Кир: Осуши напрасные слезы и ускорь свое отмщение; я развею твои мрачные опасения, надежды скоро сбудутся.

*****

5-6-7. Be comforted - Methought, as on the bank of deep Euphrates - Now tell me, Gobrias (Belshazzar)

Самое вкусное из "Валтасара": военный лайфхак, внушенный свыше, и обсуждение, как его реализовать:

Cyrus: Be comforted: safe though the tyrant seem within those walls, I have a stratagem, inspir'd by Heav'n (dreams oft descend from Heav'n) shall baffle all his strength; so strong my mind th'impression bears, I cannot think it less. Methought, as on the bank of deep Euphrates I stood, revolving in my anxious mind our arduous enterprise, a voice divine, in thunder utter'd, to the bottom seem'd to pierce the river's depth. The lofty tow'rs of yon proud city trembling bow'd their heads, as they would kiss the ground. "Thou deep," it said, "Be dry". No more; but instant at the word, the stream forsook its bank, and in a moment left bare his oozy bed. Amaz'd I stood: horror, till then unknown, uprais'd my hair, and froze my falt'ring tongue. The voice renew'd: "Cyrus, go on, and conquer: 'tis I that rais'd thee, I will direct thy way. Build thou my city, and without ransom set my captives free." Now tell me, Gobrias, does not this Euphrates flow through the midst of Babylon? Gobrias: It does. Cyrus: And I have heard you say, that on the west a monstrous lake, on ev'ry side extended, four hundred furlongs, while the banks were made, receiv'd th'exhausted river? Gobrias: 'Tis most true. Cyrus: Might we not then By the same means now drain Euphrates dry, And through its channel march into the city? Gobrias: Suppose this done: yet still the brazen gates, which from the city to the river lead, will bar our passage, always shut by night, when we must make th'attempt. Could we suppose those gates unshut, we might indeed ascend with ease into the city. Cyrus: Said you not this is the feast to Sesach consecrate? And that the Babylonians spend the night in drunken revels, and in loose disorder? Gobrias: They do; and 'tis religion to be drunk on this occasion.

Кир: Утешься: пусть кажется, что тиран неуязвим за своими стенами, но Небо мне внушило замысел (видения часто ниспосылаются Небесами), который поможет нам сокрушить всю его силу; так крепко запечатлен этот сон в моей памяти, что я не в силах не думать о нем. Мне снилось, я стоял на берегу глубокого Евфрата, и мысли о нашем дерзком предприятии не покидали мой беспокойный ум. И вдруг божественный голос, прозвучавший в раскатах грома, казалось, пронзил речную глубину до самого дна. Высокие башни этого горделивого города, дрожа, склонили головы, словно целуя землю. «Пучина! – молвил голос. – Стань сушей!» И больше ничего; но лишь прозвучали эти слова, река ушла и обнажила свое илистое русло. Я застыл в изумлении, неведомый доселе ужас сковал мне язык и заставил волосы зашевелиться. Голос зазвучал снова: «Кир, ступай и победи: я, возвысивший тебя, укажу тебе путь. Отстрой мой город и отпусти моих пленников, не беря с них выкупа». Теперь скажи мне, Гобрий: ведь Евфрат протекает через самую середину Вавилона? Гобрий: Да, это так. Кир: И слышал я, ты говорил, что к западу отсюда есть огромное озеро, которое простирается на четыреста фарлонгов во все стороны, и что с тех пор, как появились его берега, река истощилась? Гобрий: Истинная правда. Кир: Тогда нельзя ли нам таким же образом осушить Евфрат и по сухому руслу войти в город? Гобрий: Положим, мы это сделаем; но нам помешают медные ворота, что на пути от города к реке: ведь наступать придется ночью, а ночью они всегда закрыты. А если бы не это, мы без труда вошли бы в город. Кир: Не говорил ли ты, что в праздник, посвященный Сесаху, вавилоняне проводят всю ночь в пьянстве и бесчинствах? Гобрий: Так и есть; их вера велит им напиваться в честь праздника.

В общем, вы уже поняли, на чем погорят вавилоняне...

*****

А тем временем в Вавилоне:

8. O dearer than my life, forbear! (Belshazzar)

Царица-мама Нитокрис уговаривает царя-сына Валтасара убрать из дворца блекджек и шлюх не оскорблять чувств верующих (ТМ):

Nitocris: O dearer than my life, forbear! Profane not, o my son, with impious rites Jehovah's Name. Remember what His arm has done, the earth contains not half his fame: remember, and his vengeance fear! Belshazzar: O queen, this hateful theme forbear! Join not against your son with captive slaves, your country's foes. Remember what our gods have done to those who durst their pow'r oppose. Remember, and their vengeance fear. Nitocris: Alas! Then must I see my son headlong to sure destruction run? Belshazzar: Not to destruction but delight I fly, and all once more invite to reign with me this happy night.

Нитокрис: О ты, кто мне дороже жизни, остановись! Не оскверняй, мой сын, нечестивыми обрядами имя Иеговы. Вспомни, что сотворила рука Его, земля не вместит и половину Его славы: вспомни и бойся Его отмщения! Валтасар: О царица, оставь этот ненавистный разговор! Не ополчайся против своего сына ради пленных рабов, врагов твоей страны. Вспомни, что сотворили наши боги с теми, кто осмелился противиться их власти. Вспомни и бойся их отмщения! Нитокрис: Увы! Неужели я должна видеть, как мой сын стремится к верной гибели? Валтасар: Не к гибели стремлюсь я, а к наслаждению, И зову всех царствовать вместе со мной в эту прекрасную ночь.

*****

9. Destructive war, thy limits know (Belshazzar)

Как вы понимаете, Валтасар зря маму не послушал - и в итоге достукался со своими кабаками и бабами до цугундера. Кир одерживает эпик-вин (да, Евфрат он таки осушил):

Cyrus: Destructive war, thy limits know; Here, tyrant death, thy terrors end. To tyrants only I'm a foe, To virtue and her friends, a friend.

Кир: Губительная война, знай свои пределы! Со смертью тирана твоим ужасам пришел конец. Я враг лишь только тиранам, Для добродетели и ее друзей – я друг.

*****

10. Geroglifici eterni (Orlando)

"Валтасар" закончился, шастаем дальше. Маг-астролух Зороастр готовится к приходу клиента:

Zoroastro: Geroglifici eterni, Che in zifre luminose ogn’or splendete Ah! Che alla mente umana Altro che belle oscurità non siete. Pure il mio spirto audace Crede veder scritto là su in le stelle Che Orlando, eroe sagace, Alla gloria non fia sempre ribelle. Ecco, sen vien. Su, miei consigli, all’opra!

Зороастр: Вечные письмена, блистающие ежечасно в небесных знаках! Ах! Для человеческого разума Вы всего лишь красивая загадка. И все же, как полагает мой дерзновенный ум, звездные письмена говорят, что Роланд, благоразумный герой, не навеки отказался от своей славы. Вот он идет. Что ж, пора дать ему совет!

*****

11. Ritornava al suo bel viso (Orlando)

Анжелика и Медор несут фигню. На ботанические темы.

Честно, за точность Анжеликиного куска не ручаюсь - это трындец! Люди, хэлп, найдите кто-нибудь, где в этом инверсионном кошмаре ПОДЛЕЖАЩЕЕ!!!

Angelica: Ritornava al suo bel viso Fatto già bianco e vermiglio Con la rosa unito il giglio Dal pallor delle viole. Medoro: E il mio cor da me diviso Si struggeva in fiamma lieve Come suol falda di neve Discoperta ai rai del sole.

Анжелика: От бледности фиалок вернулась к своему милому облику ставшая уже белой и алой соединенная с розой лилия. В общем, шось таке... Медор: И мое сердце мне уже не принадлежит, оно растаяло в нежном пламени, словно снег под лучами солнца.

*****

12. Verdi allori (Orlando)

Медор вырезает на деревьях их с Анжеликой имена и разводит такой пафос, будто что хорошее сделал. Сука.

Medoro: Verdi allori sempre unito Conservate il nostro nome Come unito sarà il cor. E poi dite a chi lo miri Da qual mano, quando, e come Fosse in voi sì ben scolpito Se volete, che sospiri Invidiando il nostro amore.

Медор: Зеленые лавры, сохраните наши имена таким же неразлучными, как и наши сердца. Расскажите тем, кто их прочтет, чьей рукой, когда и как они были вырезаны на вас, если хотите услышать вздохи завидующих нашей любви.

*****

13-14. Otton, qual portentose fulmine è questi? - Voi che udite il mio lamento (Agrippina)

Римского полководца Оттона сильно обидели (вообще-то, конечно, он Отон через одну "т", но хрен с ним - это уже едва ли не традиция):

Ottone: Otton, Otton, qual portentose fulmine è questi? Ah, ingrato Cesare, infidi amici, e Cieli ingiusti! ma più del Ciel, di Claudio, o degli amici ingiusta, ingrata ed infedel Poppea! Io traditor? Io mostro d’infedeltà? Ahi Cielo, ahi fato rio! Evvi duolo maggior del duolo mio? Voi che udite il mio lamento, compatite il mio dolor! Perdo un trono, e pur lo sprezzo; ma quel ben che tanto apprezzo, ahi che perdolo è tormento che disanima il mio cor.

Оттон: Оттон, Оттон, что за могущественный рок преследует тебя? Ах, неблагодарный Цезарь, неверные друзья, неправедное Небо! Но хуже небес, Клавдия и друзей несправедливая, неблагодарная, неверная Поппея! Я - изменник? Я - чудовище предательства? О небо, о жестокая судьба! Кто видел большее несчастье? Вы, слушающие мои жалобы, посочувствуйте моему горю! Теряю трон, который презираю, но терять сокровище, которое я ценю превыше всего, – эта мука разрывает мне сердце.

*****

15. Non disperar (Giulio Cesare)

Царица Клеопатра троллит царя Птолемея:

Cleopatra: Non disperar, chi sa? se al regno non l'avrai, avrai sorte in amor. Mirando una beltà in essa troverai a consolar un cor.

Клеопатра: Не отчаивайся! Кто знает: если тебе не повезет стать царем, то, может быть, повезет в любви! И, любуясь какой-нибудь красоткой, ты найдешь себе в ней сердечное утешение.

*****

16. Domerò la tua fierezza (Giulio Cesare)

А теперь царь Птолемей троллит царицу Клеопатру (кто помнит эту постановку, вспомнит, при каких обстоятельствах и почему он при этом так тяжело дышит...):

Tolomeo: Domerò la tua fierezza ch'il mio trono aborre e sprezza, e umiliata ti vedrò. Tu qual Icaro ribelle sormontar brami le stelle, ma quell'ali io ti tarperò.

Птолемей: Укрощу твою гордыню, презирающую мое царское величие, и увижу твое унижение. Ты, словно мятежный Икар, возжелала достичь звезд, но я подрежу тебе крылья.

*****

17. La mia bella, perduta Rosmene (Imeneo)

У простого древнегреческого парня Тиринфа пираты украли невесту. Страдания:

Tirinto: La mia bella, perduta Rosmene, Per pietà chi m’insegna Dov’è? Per mercé chi mi dice? Che fa? Dal dì ch’io la perdei Quest’alma innamorata non mai Non ebbe più bene un momento Di pace aver non sa.

Тиринф: Где моя прекрасная потерянная Росмена? Кто смилуется надо мной и ответит мне? Кто сжалится и скажет мне, где она? Что делает? С тех пор, как я потерял ее, мое любящее сердце не знает ни минуты покоя.

*****

18. Se potessero i sospir’ miei (Imeneo)

Страдания Тиринфа - 2. Повод все тот же.

И что характерно: страдать-то он, гад, страдает, но самолично бежать разыскивать невесту и не чешется. Вместо этого тупо ходит по пляжу по побережью и рыдает. В стихах (довольно хреновых).

Tirinto: Se potessero i sospir’ miei Far che l’onde a queste sponde, Riportassero il legno infido, io vorrei tutti sciogliere là sul lido i sospiri del mio cor. Ma non possono far dal mare Ritornare a me Rosmene. Deh! Su l’ale a queste arene La conduca il Dio d’Amor!

Тиринф: Если бы мои вздохи могли заставить волны вернуть неверный корабль к этим берегам, я бы истратил на это все вздохи моего сердца. Но я не в силах заставить море вернуть мне Росмену. Ах! Бог любви, принеси ее на своих крыльях к моему берегу!

*****

19. Consolami, mio bene (Imeneo)

Невесту спас другой простой древнегреческий парень - Гименей. Теперь бедная девица ломает голову, за кого выходить замуж: то ли за Гименея - в благодарность за спасение, то ли за Тиринфа - как и собиралась с самого начала. Оба жениха конченые ебанаты очень ее любят и прессуют девушку эмоциональным шантажом. Терцет:

Imeneo: Consolami, mio bene Pria che il dolor m’uccida. Rosmene: Bramando uscir di pene Tu mi vorresti infida. Tirinto: Deh non cangiar desio Bell’anima adorata. Rosmene: Idolo del cor mio Tu mi vorresti ingrata. Imeneo e Tirinto: Pietà del mio cordoglio. Rosmene: Infida esser non voglio. Imeneo e Tirinto: Pietà di me ti chieggio. Rosmene: Ingrata esser non deggio. Imeneo e Tirinto: Almen dimmi ch’io mora. Imeneo, Tirinto e Rosmene: Ah, s’io morissi ancora Meglio saria per me. Imeneo: Non essermi crudele. Tirinto: Risolvi d’esser mia! Rosmene: Che io non sia fedele? Ch’io sconoscente io sia? Imeneo e Tirinto: Alfin chi di noi due Ritroverà mercè? Rosmene: Non so, se poi di lui Se poi sarò di te.

Гименей: Утешь меня, любовь моя, покуда горе не убило меня. Росмена: Чтобы избавиться от своих страданий, ты хочешь сделать меня изменницей. Тиринф: О, не меняй решения, моя прекрасная возлюбленная! Росмена: Кумир моего сердца, ты хочешь, чтобы я оказалась неблагодарной. Гименей и Тиринф: Сжалься над моими страданиями! Росмена: Я не хочу быть изменницей. Гименей и Тиринф: Сжалься надо мной, умоляю тебя! Росмена: Я не могу быть неблагодарной. Гименей и Тиринф: Тогда вели мне умереть! Гименей, Тиринф и Росмена: Ах, если бы я сейчас умер/умерла, это было бы для меня лучшим исходом! Гименей: Не будь со мной жестока. Тиринф: Решись быть моей! Росмена: Должна ли я стать неверной? Должна ли я остаться благодарной? Гименей и Тиринф: Кто же из нас двоих, наконец, получит награду? Росмена: Не знаю, стану ли я твоей или его.

*****

Ну и на закуску еще немножко страданий из "Ксеркса":

20-21. L'amerò? - Non fia vero (Serse)

Romilda: L'amerò? Non fia vero. Amante traditor, sorella infida! Godete di mie pene... Barbara! Menzognero! L'amerò? Non fia vero. Ma voi, che delirante me ascoltate, forse saper bramate la mia furia crudele ora chi sia? E’ Gelosia quella tiranna, che tanto affanna l'anima mia. Del suo veleno m'aspersa il seno, e mi condanna a pena ria.

Ромильда: Не разлюблю? Нет, неправда! Возлюбленный-изменник, сестра-предательница, радуйтесь моему горю! Злодейка! Лжец! Не разлюблю? Нет, неправда! Но, может быть, вы, кто наслаждается моими муками, хотите знать, что за чудовище меня сейчас терзает? Это деспот, разрывающий мне сердце, зовется ревностью! Это ее яд разъедает мне сердце и подвергает меня жестоким мукам.

*****

22. L'anima infida, tradito io sono (Serse)

Amastre: Anima infida, tradita io sono Vien, tu m'uccida, io ti perdono.

Амастрис: Неверный, ты меня предал, так убей же меня теперь, я тебя прощаю!

*****

23. Crude Furie degl' orridi abissi (Serse)

Serse: Crude Furie degl' orridi abissi, aspergetevi d'atro veleno! Crolli il mondo, e 'l sole s'eclissi a quest'ira, che spira il mio seno!

Ксеркс: Злобные фурии адских глубин! Напитайте меня своим черным ядом! Пусть обрушится мир, пусть солнце затмится от гнева, что разрывает мне сердце!

На этой гуманистической ноте первая часть сборника заканчивается...