Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Наша аптекарша повеселила байкой о мужике, который пришел к ним жаловаться на некачественный фармацитрон. Не действует, мол, ни хрена.
После распросов выяснилось, что мужик его ЗАВАРИВАЛ В ЧАЙНИКЕ. Из расчета два пакета на чайник. Высыпал в воду и КИПЯТИЛ.
Когда спросили, на хрена, мужик ничтоже сумняшеся, ответил: "Так там же написано, что в теплой воде растворять надо..."

---

Севильский Алькасар: часть первая, мудехарская

Alcázar по-испански – то же самое, что и «кремль» по-русски в его первоначальном значении: крепость (или замок) посреди города. Слово это испанцы заимствовали у арабов (вместе с прочей кучей лексики), у которых оно звучало как «аль-гастр». Сами же арабы свой «аль-гастр», похоже, свистнули из латинского castrum, обозначавшего небольшую крепость или просто укрепленный лагерь.

В Испании еще есть похожее понятие alcasaba – тоже крепость/замок и тоже расположенная непременно в черте города (отдельно стоящая где-нибудь посреди чиста поля не катит – это уже castillo). Я долго ломала голову, какая же между ними разница: почему в Гранаде и в Мериде, например, алькасабы, а в Севилье – алькасар?
В литературе вменяемого объяснения не нашлось, но, в общем, складывается впечатление, что алькасаром считается крепость, включающая в себя королевский дворец (или вовсе в него мутировавшая), а алькасабой – чисто фортификационная штука без всяких дополнительных удобств. Во всяком случае, даже гранадская алькасаба, которая считается частью Альгамбры, по сути, стоит отдельно, а дворцы с мавританскими излишествами нехорошими архитектурными чудесами – отдельно.

Севильский Королевский Алькасар, как и положено всем уважающим себя алькасарам, был заложен еще арабами – на месте римской претории (римляне были большие специалисты удачные места выбирать). От претории ныне никаких следов не сохранилось; впрочем, от арабского алькасара тоже мало что осталось. Хотя, вроде бы как, по свидетельствам современников, был он дюже соразмерен и дивно прекрасен, за что получил название Аль-Муварак – Благословенный.

Но пришли христианские короли, вышибли мусульман из Севильи (и из Аль-Муварака соответственно) и на месте нечестивых бусурманских палат построили себе резиденцию в истинно православном христианском готическом стиле. Правда, мода на эти вестготские строгости продержалась недолго. Уже в середине четырнадцатого века король Педро I Кастильский выстроил себе здесь совершенно мавританский дворец – в своем роде, достойного соперника Альгамбры.

О Педро I тут надо сказать несколько слов отдельно. Или даже не несколько, а довольно-таки дофига, поэтому помещу я это кусок под кат.

Читать дальше

Пока он добивался власти, его звали Педро Жестокий. После того, как взошел на трон, – Педро Справедливый. Потом, когда конкуренты от него таки избавились, – снова Педро Жестокий. Большинство того, что мы о нем знаем, было написано хронистами, состоявшими на службе у его победившего конкурента, поэтому минимум половину этих сведений надо делить на два.

Севилью Педро любил – он здесь вырос, в этом самом Алькасаре. Рос он на попечении матушки, Марии Португальской. Папа, король Альфонсо IX Кастильский полностью забил на воспитание единственного законного отпрыска, поскольку еще до его рождения успел наплодить девять (ДЕВЯТЬ!) сыновей-бастардов от своей фаворитки Леонор де Гусман.

В результате сложилась ситуация, в которой обиженными себя считали все.

Бастарды (на момент рождения Педро – в большинстве своем уже вполне взрослые дяди) исходили на говно, поскольку наличие законного наследника сводило их шансы на трон к нулю.

Леонор исходила на говно, болея душой за своих обездоленных кровиночек (хотя кровиночки и так были обвешаны титулами и владениями дальше некуда).

Мария Португальская вполне закономерно имела огромный зуб и на любовницу мужа и на самого муженька.

Подрастающий Педро, в свою очередь, тоже имел кучу претензий: к папе (забил болт на сына и в Севилью носа не кажет), к маме (пытается командовать почти взрослым наследником престола), к маминому любимчику Жуану Афонсу де Албукерке (мнит тут себя непонятно кем, португалец чертов), к единокровным братцам (пытаются оттереть от трона) и к Леонор де Гусман (проститутка-змея-интриганка и т. д., и т. п.).

И только его кастильское величество Альфонсо IX, который и развел весь этот бардак, продолжал радостно наслаждаться жизнью – пока не скосила его в 1350 году чума.

Не без сопротивления со стороны незаконнорожденных конкурентов шестнадцатилетний Педро I худо-бедно влез на папин трон. Немножко освоившись, он казнил папину любовницу, маминого фаворита, а еще через несколько лет – и одного из наиболее буйных своих братцев, Фадрике де Аро.

В общем-то, ничего из ряда вон выходящего в этом не было: папа Педро, Альфонсо IX, и сам казнил всех, кто только под руку попадался. Но у папы не было преемников, обеспечивших ему в истории плохой пиар, а у Педро были. Поэтому Педро вошел в историю как Педро Жестокий, а папа остался без прозвища.

Что характерно, в сфере личной жизни Педро блистательно доказал, что яблочко от яблоньки далеко не укатится. Еще до восшествия на трон он взял себе в любовницы севильскую аристократку Марию де Падилью – и любил ее до конца жизни, прижив от нее четырех дочерей.
Официальная же семейная жизнь у Педро, как и у его папочки, не заладилась. Мама и мамин фаворит Албукерке заставили Педро жениться на Бланке Бурбонской. Ничего хорошего из этого не вышло: чуть ли не после первой же брачной ночи Педро отослал Бланку куда подальше. По версии народной (романтической) корень зла состоял в том, что коварная Мария де Падилья подарила Бланке волшебный пояс, который показался королю ядовитой змеей и у короля тут же все упало. По другой версии (не народной и не столь романтической), Бланка сглупила и в первую же брачную ночь честно призналась, что обещанного приданого бурбонская родня за ней не даст. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Как бы то ни было, семейная жизнь дона Педро сразу же пошла прахом. Мамин фаворит Албукерке, как главный инициатор этой матримониальной затеи, отправился на плаху. Королева-мама, которую на плаху не отправишь, лишилась всякого влияния на госдела вообще и на личные дела сына в частности. А бедную Бланку отослали в какие-то ебеня отдаленный замок, где она через восемь лет и умерла. Через год умерла и Мария Падилья, но в промежутке между этими двумя смертями дон Педро успел отжечь напалмом, официально заявив, что был женат законным браком на Марии Падилье еще до женитьбы на Бланке Наваррской.

Врал король или не врал, историки спорят до сих пор. Но по крайней мере дочери Педро от Падильи в глазах всех соседей считались законными принцессами, и старшая из них вполне могла бы унаследовать кастильский трон, если бы его не занял убийца Педро – братец-бастард Энрике Трастамара.

Вообще Энрике, граф Трастамара, попил крови единокровному брату еще при его жизни. То он устаивал бунты, то он организовывал еврейские погромы, а под конец развязал против Педро широкомасштабную войнушку с привлечением французских войск – в том числе и с участием Бертрана дю Геклена, будущего коннетабля Франции. На какой-то момент Педро, правда, перекупил дю Геклена – за 200 000 золотых и три города в придачу. Дю Геклен бабки и города охотно принял – но тут же сообщил предыдущему заказчику, что может все переиграть, если тот даст больше.

Энрике дал. Дю Геклен (знаменитый коннетабль, образец французской доблести и рыцарства) заманил Педро в свой шатер – а там уже короля ожидал мятежный брат собственной персоной и с ножиком наперевес.

Правда, сразу заколоть Педро не получилось. Мужик он был здоровенный (метр восемьдесят три ростом, высоченная орясина по тем временам) и физически сильный, и дал братцу такой отпор, что до подельников Энрике в конце концов начало доходить, что драка может кончиться как-то неправильно. Пришлось убивать короля всем скопом. Искореженный труп еще три дня лежал без погребения, и только потом его кто-то наконец похоронил.

Позже придворные хронисты Энрике Трастамары (ставшего Энрике II Кастильским) вылили на покойного немало говна, хотя даже они были вынуждены признать, что немало народу в Испании сожалело о прежнем короле. Так что репутация у Педро I в общественном сознании сложилась двойственная: с одной стороны, вроде бы как монстр, рубивший головы всем вокруг и бросивший законную королеву, с другой – вполне себе защитник правопорядка (головы-то он все-таки рубил не просто так), романтический герой-любовник и жертва предательства.

Я не историк и комплексную оценку роли Педро как правителя Кастилии не дам, но вот что человек он был культурный и с большим вкусом, это я вам точно скажу. :-) При всех своих недостатках он сделал потомкам такой подарок, какой редко делают даже короли. Потому как политические распри приходят и уходят, а Алькасар в Севилье, слава богу, стоит и стоять будет. :-)
До Педро I Алькасар представлял собой ошметки мавританских развалин плюс упомянутый выше готический дворец средней паршивости. Тогдашнюю готику Педро, видимо, не любил – или справедливо считал, что для нормальной комфортной жизни сия «исконная» архитектура совершенно не годится. То ли дело мавры – вот эти ребята как раз были большими специалистами, как устроить так, чтоб дворец и глаз радовал, и комфорту в нем было навалом.

Поэтому когда Педро затеял на территории Алькасара строительство нового дворца, строить он его решил в мавританском стиле. Гранадский эмир Мухаммед V, с которым Педро водил дружбу, командировал к приятелю своих мастеров и архитекторов (тех, кто временно не был задействован в текущей постройке дворцов Насридов в Альгамбре), оставшуюся часть коллектива набрали среди мавров Толедо и Кордовы.

В итоге все эти «иностранные специалисты» построили для Педро архитектурный шедевр, который смело можно ставить рядом с Альгамброй. С той разницей, что стиль Альгамбры официально называется мавританский, а стиль Алькасара – мудехар (мудехары – это мавры, оставшиеся жить на христианской территории, но, в отличие от морисков, в христианство так и не перешедшие). В общем, мудехар – это мавританский стиль, пересаженный на христианскую почву: со всеми приличествующими арочками, фонтанчиками, внутренними двориками, всяческими орнаментальными надписями и прочим восточным узорочьем, только что надписи выполнялись не на арабском, а на испанском или на латыни. Впрочем, арабские надписи в Алькасаре тоже есть: в основном, восхваляют Педро как «наилучшего из султанов». Кстати, Педро I не один такой любитель «басурманщины» был: этим мудехаром большая часть исторических центров Андалусии застроена.

Ну вот а теперь – слайды.

Фасад Дворца дона Педро (Palacio de Don Pedro). Дворик перед ним называется Охотничий (Patio de la Montería), и, по преданию, некогда в этом самом дворике дон Педро застукал четырех судей, деливших между собой взятку, полученную от заключенного. Прямо из дворика судьи бодрым шагом отправились на плаху, а их головы Педро выставил в качестве наглядной агитации в Зале Правосудия (который как раз был закрыт на реставрацию, поэтому показать его вам я не могу) .

В общем, фасад:



На фасаде надпись:

"El muy alto et muy noble et muy poderoso et muy conqueridor don Pedro por la gracia de Dios rey de Castilla et de León, mandó fazer estos alcázares et estos palacios et estas portadas que fue fecho en la era de mill et quatrocientos y dos años"

"Высочайший, благороднейший, могущественнейший и непобедимейший дон Педро, милостию Божией король Кастилии и Леона, повелел построить этот алькасар, эти дворцы и эти врата, что и было завершено в 1402 году".

Там же где-то прячутся надписи на арабском "Нет победителя, кроме Бога" (вероятно, привет от Мухаммеда V - это его родовой девиз, он в Альгамбре на каждом шагу попадается).

+ до фига...

Смотреть дальше

Заходим внутрь. Кругом - мудехар мудехаром: сверху мавританская вязь по штукатурке, ниже (где-то до уровня человеческого роста) стены облицованы плитками-асулехос - замечательным арабским изобретением, которое у арабов переняли испанцы, у испанцев - голландцы, а у голландцев (под названием голландского кафеля) - все остальное прогрессивное человечество. :-))



Мавританская вязь поближе:

Смотреть дальше

Из вестибюля можно сразу выйти в главный внутренний дворик - Двор Девушек (Patio de las Doncellas). Вроде бы как еще в мусульманские времена здесь однажды устроили конкурс красоты смотр ста девушкам, предназначенным в качестве уплаты дани халифу Кордовы, и все сто были признаны победительницами безупречными красавицами. В шестнадцатом веке пруд посреди дворика какого-то рожна закатали мрамором, но сейчас реставраторы вернули ему прежний вид.

Смотреть дальше

Кастильский герб среди арабской вязи:



А вот замечательные деревянные двери. Где-то на них есть надпись (по-арабски), что вырезал их мастер из Толедо по приказу высочайшего, благороднейшего и т. д., и т. п. короля дона Педро.



Зала Инфантов (Sala de los Infantes). Вот эта зелень за окошком - Сад Галереи (Jardín de la Galera). В саду имеется прудик, колонна в честь аль-Мутамида ибн Аббада - одиннадцативечного поэта и эмира Севильи по совместительству - и надвратная решетка со звездой Давида работы местных еврейских мастеров. Севильская иудейская община относилась к Педро I очень позитивно: будучи человеком без особых духовных скреп в голове, он, когда в его владениях началась было волна погромов под лозунгом "Бей жидов, спасай Кастилию", оперативно переловил местных черносотенцев и поотрубал им головы - за нарушение общественного порядка. За что получил от сводного братца Энрике Трастамара (кстати, главного инициатора этих погромов, к сожалению, успевшего тогда унести ноги) презрительное прозвище "Король евреев".

Смотреть дальше

Возвращаемся назад во дворец. Самая потрясающая часть дворца - Зал Послов (Salón de Embajadores), он же Зал Полуапельсина (почему Полуапельсина, станет ясно, если посмотреть на потолок). Кроме выдающихся эстетических качеств, известен как место поимки и пленения гранадского эмира Мухаммеда VI. Мухаммед VI был кузеном уже упоминавшегося Мухаммеда V, приятеля и союзника короля Педро. В результате придворного заговора этот шестой Мухаммед выдворил пятого Мухаммеда из Гранады и занял его трон.

Процаствовав три года, новоявленный эмир сдуру решил съездить с визитом в Севилью - видимо, понадеявшись на дипломатический иммунитет. Это он, конечно, зря: короля Педро подобные мелочи никогда не смущали. Дипломатическую делегацию повязали прямо во время обеда в Зале Послов и вывезли за город, где и казнили. Головы делегатов (включая и голову Мухаммеда VI) Педро послал в качестве дружеского презента свергнутому Мухаммеду V, который после такого приятного сюрприза, конечно, немедленно вернулся в Гранаду и воцарился в своем маленьком эмиратике по новой.

Смотреть дальше

Зал Потерянных Шагов (Sala de Pasos Perdidos) и Королевская опочивальня (Alcoba Real). Честно говоря, у меня так и не получилось определить, под какой именно арочкой этот зал переходит в опочивальню или еще а какой-нибудь зал - все эти мудехарские роскошества так плавно перетекают из одного в другое, что порой черта лысого их разобьешь на составляющие.

Смотреть дальше

Вид из зала (опочивальни?) на Девичий Двор:





И, наконец, еще один внутренний дворик - Двор Кукол (Patio de las Muñecas). Считается (хотя и не доказано), что именно здесь король Педро прикончил (на этот раз, для разнообразия, без отрубания головы - просто прирезал) одного из своих мятежных братьев-бастардов, Фадрике де Аро.

Смотреть дальше

Галерея наверху уже почти современная - пристроили в XIX веке, при Изабелле II.



Вообще, надо сказать, на человека, привычного только к европейской архитектуре, все эти мудехарские чудеса действуют как удар по темечку. Когда мы выползли из этого дворца, у нас уже и ноги подкашивались, и в глазах темнело. Поэтому вместо того, чтобы пойти сразу в королевские сады, отправились мы сначала в кафетерий. Мелькала у меня даже мысль, а не дернуть ли нам в этом кафетерии чего-нибудь "за дона Педро", чтоб в себя прийти, но рисковать побоялись - и так головы слабые, того гляди и до садов потом не доползешь... :-)

А в кафетерии между столиками разгуливали павлиниха с павлиненком. Посетителей не боялись, но и доброхотных подношений не принимали - видимо, не корысти ради вышли, а так, людей посмотреть, себя показать...





Продолжение следует...

@темы: Севилья - Гранада - Мерида

---

Севилья оперная :-)

По-хорошему, в Севилье больше оперных персонажей, чем самой оперы :-). Пока вся Европа два столетия подряд сочиняла либретто "из севильской жизни", сами севильянцы сидели себе и спокойно потрынькивали на гитарах. И то сказать, чего напрягаться, если за тебя уже всю работу сделали.

Потом, конечно, в Севилье созрели организовать по этому поводу немножко памятников и табличек. Правда, имею подозрение, делалось это больше для иностранных туристов, чем для себя самих. Потому как, если уж на чистоту, то даже культовый Фигаро в контексте, ткскать, мировой культуры куда больше француз (если Фигаро театральный) или итальянец (если оперный), чем испанец.

Более-менее «родные» персонажи тут разве что Кармен (да и та с натяжкой, а уж культурный шок от французского ударения у испанцев, надо понимать, не пройдет никогда :-)) ) и Дон Жуан - который дон Хуан Тенорио или дон Хуан де Маранья, это уж кто какую версию предпочитает).

Вот с него, родимого, и начну.

Памятник Дон Жуану на Пласа де лос Рефинадорес, поставленный в 1974 году:



"Пласа", как водится в Севилье, размером с пятачок, однако и на ней, по обычаю, умудрились впихнуть несколько кабаков. Кормят "под дон Жуаном" неплохо, но по севильским меркам недешево. Кабачок, в котором мы осели, звался "Модесто" - то ли в честь братца-мстителя из "Душ чистилища", то ли просто совпадение...

На постаменте – цитата из "Дона Хуана Тенорио" Соррильи:



В приблизительном переводе что-то вроде следующего: "Вызываю всех забияк и всех игроков: пусть каждый, кто чванится собой, проверит, сможет ли он сравниться со мной в игре, в поединке и в любовных делах".

Цитата хорошая, но сам скульптурный Дон Жуан мне показался так себе. Исторический прототип (или один из прототипов - кто ж теперь скажет точно...) выглядит куда как лучше. Звали этого симпатичного человека дон Мигель де Маньяра, жил он в семнадцатом веке - и жил весьма бурно, пока, наконец, не обратился на путь истинный. Обратившись, он построил на свои средтва больницу де ла Каридад, пригласил расписывать больничную церковь своего друга Мурильо (подружились они, надо понимать, еще в "бурный" период биографии) и завещал, чтобы в этой церкви его, дона Мигеля де Маньяра, и похоронили. Так и было сделано:



Собственно, изображения дона Мигеля в Ла Каридад натыканы практически на каждом углу (если я правильно поняла, как раз сейчас в церковных кругах продвигается идея беатифицировать этого почтенного благотворителя). Но вообще об этом заведении надо рассказать как-нибудь отдельно - очень уж оно замечательное. :-) А пока топаем дальше.

Неподалеку от площади с памятником Дон Жуану имеется площадь доньи Эльвиры. Науке неизвестно, та ли донья Эльвира изначально имелась в виду или не та, но сейчас повсеместно считается, что та. В смысле, донжуановская.

Правда, когда я говорю "неподалеку", я имею в виду "неподалеку, если знать куда идти". :-)) По факту же дорога выглядит так: долго-долго крутишься среди кривых улочек (средняя ширина улочки - метра полтора), вопрошая гуглокарту: "Да куды ж нам теперь сворачивать, мать твою?!", потом, аки Лепорелло, восклицаешь: "Oh bella! Donna Elvira!" - и вправду, вот она, матушка. :-)) Еще меньше, чем площадь с каменным Дон Жуаном, но зато уютная, аккуратненькая и вся в апельсиновых деревьях:





Памятника покинутой донье здесь почему-то не поставили (тут памятник потерявшемуся туристу впору ставить, блин!), зато на углу есть "именной" ресторанчик, где кормят, опять же, недешево, но обалденно вкусно. Да, я в этом смысле вроде Мериме - "не могу решить, что я вспоминаю с бóльшим удовольствием: старые кипарисы Сегри в Хенералифе или чудесный виноград без косточек, который я ел под этими почтенными деревьями" :-)).



А на углу площади доньи Эльвиры имеется закоулок имени Фигаро. Закоулок, по-моему, здесь единственный вменяемый вариант перевода слова rincón, каковое в Севилье очень любят использовать, если все улицы-площади-бульвары-переулки уже закончились, а назвать что-нибудь каким-нибудь особым названием хочется. Ей-богу, не знаю даже, официальные это названия или неофициальные (и вообще, есть ли у этих проходиков между домами хоть какой-то официальный статус - сдается мне, им даже сам севильский муниципалитет счет не ведет, ибо задолбаться же можно :-)) , но закоулочек, в котором квартирует ресторанчик имени доньи Эльвиры, гордо назывался rincón del Beso - закоулок Поцелуя. :-) Ну а это, стало быть, закоулок Фигаро:



Выбираемся на простор, в сторону речки. Главкорпус Севильского университета, в прошлом - Королевская табачная фабрика, на которой работала Кармен:





Сама Кармен. Стоит не возле фабрики (не знаю, может, университетские власти против?) и не где-нибудь в Триане, где они с Хосе пировали, а на набережной, напротив Маэстрансы. Поскольку Маэстранса - это арена для корриды, то, видимо, считается, что где-то в этом районе Кармен и прирезали (по крайней мере, если следовать либретто - в оригинале-то у Мериме Хосе завез ее в какую-то глушь в Сьерре).





Уже задним числом, вернувшись в Киев, я узнала, что, оказывается, неподалеку от Кармен есть очень симпатичный памятник Моцарту: молодцы севильянцы, уважили - видать, за Фигаро и Дон Жуана. :-)) Если попаду сюда еще, схожу навещу.

А вот памятная табличка на входе в райончик Санта-Крус (он же - бывшая Худерия, то бишь, иудейский квартал) - дескать, на этом самом месте Кармен сбежала от Хосе, когда тот конвоировал ее в тюрьму. С чего севильские власти взяли, что именно "на этом самом месте" - ума не приложу: в либретто об этом ни слова не сказано, а у Мериме она смылась, когда ее вели по Змеиной улице - calle Sierpes. А калле Сьерпес - это от табачной фабрики, мягко говоря, совсем в другой стороне. :-))





Единственное, что можно сказать в пользу этого выбора, так это что смываться от стражи по переулкам Санта-Крус, конечно, куда удобнее, чем по калле Сьерпес. Потому как Санта-Крус - это те самые дебри ринконов, среди которых затерялись Пласа де Донья Эльвира и Пласа де лос Рефинадорес с памятником Дон Жуану. Заверни в первый попавшийся закоулок - и тебя там никто в жизни не найдет. А местность вокруг таблички - вообще каменный мешок лабиринт:











А вот, кстати, современный коллега Хосе - следит за общественным порядком, патрулирует закоулки:



Ну и для сравнения могу показать Змеиную улицу - "вы знаете ее, она вполне заслуживает это название своими заворотами" (с). Сказать по чести, то ли со времен Мериме она здорово выпрямилась, то ли умница-француз по своему обыкновению художественно приврал, но в общем и целом,эта калле Сьерпес ничуть не извилистее, чем любая другая севильская улица (а они здесь все, скажем прямо, далеко не по линейке выстроены) . И "узкие переулки, которых столько в Севилье", в один из которых Кармен свернула, убегая от Хосе, здесь не такие уж и узкие. По крайней мере, по сравнению с закоулками Санта-Крус - прямо проспекты. :-))

В общем, Змеиная улица:







Ну а что до собственно оперы - то бишь, оперного театра, - то она в Севилье тоже есть: театр Маэстранса, недалеко от той Маэстрансы, которая арена для корриды. В отличие от корриды, в европейских масштабах вроде как ничем не славна, но по личному опыту ничего сказать не могу. За время нашего отпуска тут давали только два симфонических концерта, да и то как раз в те дни, когда мы в Гранаду мотались. Впрочем, судя по афише, народ тут даже в разгар сезона не особо напрягается: дадут три спектакля в месяц - и то хлеб...

@темы: Carmen, "Дон Жуан", Don Giovanni, "Севильский цирюльник", Il barbiere di Siviglia, "Кармен", Севилья - Гранада - Мерида

---

Веера

Я хотела рассказать про севильский Алькасар, но рассказывать пришлось бы слишком много. А сил сегодня что-то нет ни черта.

Так что мелкая деталька из общего калейдоскопа - выставка вееров в Алькасаре. Веера в основном восемнадцати- и девятнадцативечные, подарены городу Севилье доньей Глорией Труэба Гомес в 1997 году.


Японский восемнадцативечный:



Итальянский (тоже восемнадцативечный) - с кольцом-подвеской, булавкой и (внимание!) резервуарчиком для яда:




Где там резервуарчик, я не совсем поняла - в кольце, видимо?..

Французский гобеленовый. Ткань, естественно, обюссонская:



Тоже французский, со сценой соколиной охоты:



Еще один французский, со сценами из придворной жизни:



И опять французский - с брюссельскими кружевами:



Не помню, чей и откуда (но не удивлюсь, если снова французский :-)):



Тоже не помню, чей - но красавец:



Английский - перламутровый и с птичкой:



Испанский - черепаховый, с кружевами-"шантильи":



Чисто черепаховый:



Из перьев страуса:



"Ведомственный" - выдававшийся дамам на балах во дворце Сан-Тельмо:



И, наконец, "памятный" - в честь свадьбы короля Альфонсо XII с Марией Кристиной Австрийской (1878):

@темы: Севилья - Гранада - Мерида

---

Ночная Гранада

Ночная Севилья у нас здесь. А теперь перебираемся в Гранаду.

Дворцы Насридов в Альгамбре - сказочные и непостижимые:























На самом деле, про Альгамбру надо писать много и подробно, и надеюсь, кто-то из нас - либо я, либо Элисса - этим и займется. А сейчас скажу только одно: мы столько читали об истории строительства Альгамбры, но - странное дело! - когда мы наконец попали туда живьем, мне почему-то совершенно не захотелось выяснять, где тут Зала Абенсеррахов, где здесь принимали послов, а где были личные покои. В ночном освещении все это было такое призрачное и сказочное, что совершенно не нуждалось ни в искусствоведческом анализе, ни в исторической справке. Сказка - она и есть сказка, что захочу - то тут и будет. :-)

А вот дворец Карла Пятого. Карл Пятый в свое время решил утереть нос мусульманским предшественникам и выстроил прямо напротив дворцов Насридов здоровенный и на редкость уродливый барак. Снаружи эта штука прямоугольная, внутри - круглая и с арочками-колонночками (внутренний дворик, как же без него). По-моему, по части внешнего вида архитектор ориентировался на палаццо Питти и на Колизей одновременно, но в итоге получился, как и было сказано, уродливый барак. Впрочем, строительство так толком и не закончили - кажется, из-за постоянных землетрясений, которые в этих местах бывают очень даже ничего себе.



Вид из Альгамбры на город:



Спускаемся вниз. Вечерняя Гранада: площадь Изабеллы Католички (Plaza Isabel La Católica) и памятник, изображающий ея католическое величество, благословляющую Колумба на отплытие в экспедицию. Хотя на самом деле, историческая встреча состоялась не в Гранаде, а в неподалеку - в городишке под названием Санта-Фе (откуда, собственно, Изабелла с Фердинандом и осаждали Гранаду - на тот момент все еще мусульманскую). Сейчас по вечерам вокруг Изабеллы и Колумба включаются фонтаны с подсветкой, что здорово помогает не замечать страшное бетонно-стеклянное здание, торчащее у королевы за спиной.



Переулочек имени гениального архитектора Диего де Силоэ. Справа - Гранадский собор (к которому, в числе всех прочих, приложил руку и сам Силоэ), слева - бывшее медресе (оно же в нынешней реинкарнации - кусок Гранадского университета).



В бывшем медресе, кстати, чудом сохранилась распрекрасная арабская молельня, по интерьеру ничем не уступающая дворцам Насридов. Но об этом уже как-нибудь в другой раз. :-)

@темы: Севилья - Гранада - Мерида

---

Ночная Севилья

Скучно мне что-то после отпуска работать. Поэтому поспамлю-ка я ночной Андалусией - с пейзажиками и архитектуркой. :-))

Итак, ночная Севилья.

Севильская лунища - вид с Гвадалкивира:



Севильская лунища - вид из нашего отеля :-) :



Севильский собор, красавец и умница:



Правда, скажем честно: в общем и целом снаружи он выглядит лучше, чем изнутри. Внутри все дело портит РАЗЗОЛОЧЕННЫЙ главный алтарь. Более блестящей и вырвиглазной штуки мне в жизни видеть не приходилось. К счастью, он там один такой - все остальное вполне себе радует душу.

Еще собор:



Хиральда-Хиральдочка. Соборная колокольня, она же в девичестве - мечетный минарет. В процессе переделки из минарета в колокольню испанцы достроили сверху звонницу в тридцать с лишним метров, а на верхушку посадили флюгер-хиральдильо - в виде Веры со знаменем в руках. Здесь вообще очень любят украшать здания христианскими добродетелями - столько добродетелей я даже в Риме не видела.







Еще один мавританский артефакт - Золотая башня (Torre del Oro). Штука, построенная на берегу Гвадалкивира - ради оборонных целей, само собой. На другом берегу стояла точь-в-точь такая же, и при необходимости между башнями через речку протягивалась цепь: чтобы враг не проплыл.



"Геркулесовы столбы" на Аламеда де Эркулес. Поставлены в конце XVI века графом де Барахосом, на одном "столбе" - собственно Геркулес, на втором - Юлий Цезарь.



Дом на углу Змеиной улицы и Мартина Вильи. Стиль мудехар пополам с чем-то еще:



Ну и из современненького: мост Аламильо.



Продолжение следует...

@темы: Севилья - Гранада - Мерида

---

Из всех немецких городов, где можно было устроить себе длинную пересадку, Франкфурт - самый скучный и неинтересный (я имею в виду, в архитектурном плане - нахрен мне небоскребы, я и наши-то родимые не люблю). Но, боги, КАКИЕ ТАМ КНИЖНЫЕ МАГАЗИНЫ!!!

Короче, с возвращением меня.


А теперь - спать и с утра уже разбираться, че там на любимой работе без меня натворили...

---

Я устала, как сволочь. Каждый год аккурат перед моим отпуском на работе происходит плановый звездец и армагеддец. Господи, если Ты меня слышишь, дай мне дотянуть до ночи с субботы на воскресенье: я сяду в самолетик и свалю отсюда нафиг смотреть на римские развалины и мавританские дворцы! Буду воображать себя Марком Агриппой или всеми сорока Абенсеррахами вместе взятыми (или сколько там их было?), и хрен какая работа до меня доберется.

Мавританской архитектуры всем, короче.

А вообще плюну щас на все и пойду спать. Хватит с меня этих трудов неправедных.

---

Juditha triumphans devicta Holofernis barbarie (RV 644)

Ребята, а у меня тут очень хорошая "Юдифь" нашлась!

Modo Antiquo & Choeur de chambre de Namur
Con. Federico Maria Sardelli
Juditha - Ann Hallenberg
Holofernes - Delphine Galou
Vagaus - Nicky Kennedy
Abra - Loriana Castellano
Ozias - Rosa Bove

Состав - отличный, оркестр - замечательный, ну а что сама оратория у Вивальди так хороша, что драматизьму в ней на три барочные оперы хватит, - так это и говорить нечего. :-))

Историческая справка:

Написана "Торжествующая Юдифь" была то ли в 1716 году, то ли зимой 1717-го (впрочем, по венецианскому календарю - все равно в 1716-м: они там вплоть до наполеоновского нашествия упорно праздновали новый год 1 марта). В общем-то, это был чистой воды политический заказ: как раз в это время Венеции удалось вышибить турок из окрестностей Корфу (правда, не всего острова, а только города, но радости все равно было выше крыши). Посему подразумевалось, что Юдифь, отрезавшая голову ассирийскому полководцу Олоферну, символизирует Венецианскую республику, сам Олоферн - турецкого султана, ассирийские войска - османские полчища и т.д., и т.п.

Предназначалась оратория для исполнения в венецианском Оспедале делла Пьета (то бишь, если по-русски, в Богадельне Милосердия) силами местного сиротского хора и сиротского же оркестра. Кто не в курсе, не смейтесь: венецианские (как и неаполитанские) богадельни - мощнейшая музыкальная сила того времени. Сейчас, чтобы исполнить то, что сочинялось для этих приютских сироток, приходится брать лучшие оркестры и приглашать самых крупных барочных звездищ. Так что венецианские сиротки действительно были ого-го. :-))

Читать дальше: краткое содержание (на этот раз действительно краткое) плюс куски с русскими субтитрами...

Краткое содержание (на этот раз действительно краткое) плюс куски с русскими субтитрами

Предыстория по "Книге Иудифи": подлые ассирийские оккупанты осадили иудейский город Ветилуя и перекрыли ему воду и свет. Ветилуйские горожане терпели-терпели, но в конце концов пристали к своим градоначальникам с ножом к горлу: сдавайте, мол, город ассириянам, а то мы все тут от жажды умрем.

Градоначальники почесали затылки и порешили: так, мол, тому и быть. Подождем пять дней, и если Бог нам не поможет, сдадим город к чертовой матери. Но тут явилась к ним прекрасная, но благочестивая вдова Юдифь и начала укорять: а что это вы тут, уважаемые градоначальники, Господа Бога шантажируете и сроки ему выставляете? Вот я прям щас отправлюсь к ассирийскому полководцу Олоферну и милостию небес всех победю. Только каким образом - этого я вам не скажу, просто выпустите меня из города в ассирийский лагерь, а там увидите, что будет.

На этом предыстория заканчивается и начинается либретто :-)). Либретто латинское (надо понимать, для пущей торжественности - в тогдашней Венеции в таких случаях обычно обходились нормальным итальянским языком), авторства некоего Джакомо Кассетти, и вроде бы как автор (совместно с Вивальди) изначально получил от венецианской инквизиции предупредительный втык - дескать, сюжет слишком легкомысленный. Тут, понимаете, великая историческая победа Светлейшей республики, а вы нам всяких веселых вдов подсовываете, пусть даже и библейских - НИХАРАШО!..

Но с инквизицией в конце концов все как-то устаканилось, и вообще свой Корфу Венеция потом снова просрала, зато оратория осталась жить в веках, так что и на том спасибо.

Начинается оратория с воинственного хора, описывающего, какой кругом творится трындец, и супостата Олоферна, хвастающегося, что круче его только яйца и выше его только горы. Партия супостата написана для контральто, и Галу в ней хороша, как ясно солнышко.

Как только слушатели, по рассчетам Вивальди, в должной мере убедились в крутости ассирийских оккупантов, к ясному солнышку Олоферну прибегает другое ясное солнышко - евнух Вагой (он же Вагаус, он же вроде как исторический Багой-Багоас, подвизавшийся при персидском царе Артаксерксе). Вагой в исполнении Кеннеди тут действительно ясно солнышко - веселый-шустрый-позитивный и всем бочкам затычка: стол для господина накрыть, постельку постелить, бабу свежую привести - Фигаро здесь, Фигаро там, короче.

Кстати о бабах: Вагой сообщает Олоферну, что к нему прибыла matrona inimica - дама из враждебного лагеря, и уж такая дама - прямо всем дамам дама! Олоферн: ладно, дама - это завсегда хорошо, скажи, пусть заходит - небось, клянчить чего-нибудь приехала.

Тут нашему вниманию представляют саму Юдифь и ее служанку Абру. Попев про то, что они не ради себя, грешных, а токмо волею пославшей их родины, отважные тетки смело въезжают в стан врага. Оккупационные войска (и евнух Вагой тоже!) тут же охреневают от Юдифиной красоты, складываются штабелями и препровождают Юдифь к начальству.

Начальство в лице Олоферна тоже складывается в штабель и с трудом соображает, о чем это прекрасная дама его просит - а просит она, ни много ни мало, мира для Ветилуи. Впрочем, чего бы ни просила - сложившийся в штабель оккупант уже на все заранее согласен.

Влюбленный Олоферн:

Vivaldi, Juditha triumphans - Magna, o foemina... - Sedi, o cara (Russian subs) from Kurufin Crafty on Vimeo.

Непосредственное продолжение: Олоферн приглашает Юдифь на пир, Юдифь жалуется на диету на свою тяжелую жизнь и поет охренительную арию №1 - про ласточку (ну да, здравствуй, милое барокко: как не голубка, так ласточка...):

Vivaldi, Juditha triumphans - Tu Judex es... - Agitata infido flatu (Russian subs) from Kurufin Crafty on Vimeo.

Кстати, в других версиях про эту ласточку поет не Юдифь, а Олоферн: ну да, впрочем, по сюжету как раз совершенно по барабану, кому ее петь...

В общем, повелел Олоферн накрыть праздничный стол. Накрывать прибежал самолично евнух Вагой - все обустроил, привел Юдифь к столу и служанку ее Абру тоже по доброте душевной пригласил: отдохни, мол, с нами, девушка, возвеселись в сердце своем. Абра, однако, обиделась во все поля - вольности, дескать, какие! - но заявила, что на пир все равно пойдет, а то ж негоже хозяйку одну бросать.

Юдифь в благодарность поет Абре охренительную арию №2 - и ария эта, вы будете смеяться, ПРО ГОЛУБКУ:

Vivaldi, Juditha triumphans - Tu quoque hebraica ancilla... - Veni, veni, me sequere fida (Russian subs) from Kurufin Crafty on Vimeo.

Вот эта симпатичная дудка, которая тут солирует, - это сопрановый шалюмо, престарелый дядюшка то ли современного кларнета, то ли современного гобоя, то ли обоих сразу.

Абра в ответ поет Юдифи ободряющую арию на тему "все-будет-хорошо", после чего сообщает, что слышит голоса в голове - это до ассирийского лагеря доносятся молитвы ветилуйских дев за Юдифь. И таки действительно доносятся - очень тихо и очень жалобно:

Vivaldi, Juditha triumphans - Mundi Rector de Caelo micanti (Russian subs) from Kurufin Crafty on Vimeo.

На этом первая часть оратории заканчивается и начинается вторая. Начинается она с градоначальника Озии, храбро отсиживающегося в укрепленной Ветилуе, пока две тетки рискуют жизнью в тылу врага. Озия сообщает почтеннейшей публике, что было ему видение: таки все действительно будет зашибись и Юдифь вернется с победой.

Тем временем, Юдифь пирует с Олоферном. То есть, это Олоферн пирует, а Юдифь сидит рядом и нудит на благочестивые темы: гроб-гроб-могила-мы-все-умрем все суета сует, годы летят ("Transit aetas" ), надо бы и о душе подумать. Олоферн: ой, ладно, насчет души давай завтра, а сегодня давай лучше выпьем и телом займемся! Юдифь: грешник ты, буду я молиться за твое спасение (интересное обещание - с учетом что в ближайшие же два часа она планирует отрезать Олоферну голову). Олоферн: ну ок, вот за спасение и выпьем! - "и немедленно выпил" (с).

Надо понимать, это был не единственный тост, потому как по итогам пира Олоферн так наспасался, что уснул крепким сном, не дотянув, собственно, до главных развлечений вечера. Тут же прибежал верный Вагой, оттащил хозяина в постельку, приказал прибрать со стола и отчитался Юдифи: типа, все готово, отдыхайте, прекрасная дама, никто вас не потревожит.

Далее все развивается в полном соответствии с библейским сюжетом: Юдифь остается наедине со спящим Олоферном, в формате аккомпаньято-ария-аккомпаньято отпиливает ему голову, зовет Абру, и обе тетки, упрятав голову в мешок, спешно выдвигаются в сторону родной Ветилуи.

Утро следующего дня: Вагой заходит в хозяйский шатер и обнаруживает обезглавленный труп. И вот тут приходит время для охренительной арии №3 - она же, по совместительству, единственный хит из "Юдифи", знакомый широкой публике, - "Armatae face et anguibus":

Vivaldi, Juditha triumphans - Jam non procul... - Armatae face et anguibus (Russian subs) from Kurufin Crafty on Vimeo.

Как видим, ария ярко демонстрирует все трудности бытия Вагоя в вивальдиевской "Юдифи" :-))). Почти всю ораторию он, бедный, хреначит в чисто сопрановом диапазоне - чтобы потом в финале вдруг оказаться перед лицом необходимости лезть в почти контральтовые низы. :-)) Оно, конечно, с учетом этой "Armatae face" на роль Вагоя лучше всего подошло бы колоратурное меццо - вот вроде как у Кожены:



Но, с другой стороны, Кеннеди со своим прозрачным тембром так здорово вносила разнообразие в это плотное меццо-контральтовое царство, что у меня язык не поворачивается ее в чем-то упрекнуть: фиг уж с ними, с низами... :-)))

Ну и, наконец, финал оратории: градоначальник Озия совместно с хором ветилуйских горожан празднует победоносное возвращение Юдифи (развитие линии Вагоя с его драматическими угрозами либреттист нахально дропнул - а жаль...).
Попутно Озия прямым текстом объясняет для тупых для тех, кто до сих пор не понял: Юдифь - это Венеция, Ветилуя - Корфу, Олоферн - турецкий султан, и вообще Светлейшая республика всех-всех победила, а если вдруг кого еще не победила, то все равно очень скоро победит:

Vivaldi, Juditha triumphans - Ita decreto aeterno... - Salve invicta Juditha (Russian subs) from Kurufin Crafty on Vimeo.

Полностью все это дело можно послушать-посмотреть на ютубе, куда добрые люди выложили всю запись целиком. Субтитров там, правда, нет, но могу предложить либретто с параллельным английским переводом, а если кому удобнее итальянский - то и с итальянским.

Еще есть неплохое видео с Венецианским барочным оркестром - но тут, к сожалению, совершенно никакая Юдифь. ( Так что по сравнению с сарделлиевской версией трубы у венецианцев вышли пониже и дым пожиже. Зато у них отличный Олоферн-Нези, хороший Вагой-Говен и распрекрасный Озия в лице Ромины Бассо (которая мне нравится больше, чем Бове). И еще, в отличие от версии Сарделли, тут правильный хор - чисто женский.

Кстати, в оркестровом вступлении к первому хору на раз-два опознается начало Gloria in excesis из "Глории" RV 589 - да, Вивальди старый зануда, "сочинивший один концерт и повторивший его триста раз" (с).

Хотя, на самом деле, какой там в точности был хор во времена Вивальди - загадка загадок. В дошедшей до нас партитуре расписан он как страндартный четырехголосный: сопрано, альты, тенора и басы. Вопрос: откуда в чисто женском хоре приюта делла Пьета ТЕНОРА И БАСЫ, БЛИН??? Приглашали со стороны? Сильно сомнительно: в Пьета и преподавателей-то мужского пола брали исключительно со скрипом. Значит, обходились своими силами - но как, сэр?

В довершение всех непоняток, в сохранившихся списках хористок приюта Пьета имеются совершенно крышесносные записи вроде "Антония, тенор", или, того веселее, "Чечилия, бас" (!!!). Что сие значит - опять же, хрен поймешь. Положим, контральто с хорошими, мощными низами запросто может гулять по всей малой октаве как у себя дома, не вопрос. То бишь, теноровый диапазон тетка-контральтистка вполне себе покроет - но с басовым что делать-то? Это ж уже не контральто, это баба Яга в тылу врага и исключительно редкий природный феномен! Такое, конечно, тоже бывает, но сколько таких феноменов можно набрать в отдельно взятом сиротском приюте, чтобы обеспечить всю басовую секцию?

Барбье в своей книжке "Венеция Вивальди" считает, что самая вменяемая версия - это что все мужские партии для женских хоров тупо переписывались на октаву выше. Получалось приблизительно следующее: первые сопрано поют сопрановые партии, вторые сопрано - теноровые, переписанные на октаву выше, первые альты - альтовые партию, вторые альты - басовые, переписанные на октаву выше. Вполне возможно, где-то так все и было. По крайней мере, сейчас, когда исполняют венецианский "приютский" репертуар, обычно так и делают.

И еще немного оффтопа о венецианских сиротках...

Вообще, эти венецианские музыкальные приюты-оспедале - самая странная штука в мире. Лучшие (реально самые лучшие) педагоги и композиторы Италии учили музыке девочек-сироток, которым никогда не было суждено выйти на сцену. Выступать они могли, только пока жили в приюте, и то публика их никогда толком не видела - хоры, где располагались оркестрантки и хористки, были забраны деревянными решетками. Публика могла их знать только по именам (без фамилий - фамилий у многих из этих сирот-подкидышей и в принципе-то не было): Агатина из Пьета, Грегория из Инкурабили, Анзолета из Мендиканти и т.д., и т.п.

При этом фанатов у этих Агатин и Анзолет могло быть не меньше, чем у нынешних поп-звезд первой величины. Но если эти звездищи решали покинуть приют, чтобы выйти замуж, с них брали письменное обязательство никогда не выступать на публике с пением и игрой на музыкальных инструментах. В случае нарушения с девушки взыскивалась сумма приданого, которое выдал ей приют: в 18 веке это до 3 000 дукатов - очешуительные деньжищи по тем временам.

Были, конечно, и своекоштные ученицы - взятые, так сказать, на контрактное обучение. Сиротами они не были, приданого им никто не давал, и после выхода из приюта они могли были вправе пойти куда угодно - хоть на оперную сцену, хоть в бордель. Но основному контингенту приходилось выбирать: или в музыку, или в замуж, или в монашки (тогда приданое от приюта засчитывалось как взнос в монастырь).

Те, кто выбирал музыку, оставались в приюте в качестве учителей. Кстати, если кто думает, что в приютских хорах распевали исключительно юные девочки-припевочки, вроде Консуэло, то это, мягко говоря, совсем не так. Сольные партии как раз предпочитали давать вот таким вот солидным взрослым теткам - бывшим хористкам-воспитанницам, которые с возрастом переквалифицировались в преподаватели. До нас даже дошли имена солисток, выступавших на премьере "Юдифи":

Юдифь - Катерина, контральто
Олоферн - Полония (или Аполлония), контральто
Вагой - Барбара, сопрано
Абра - Сильвия, контральто
Озия - Джулия, контральто

(все эти имена - из пометок в партитуре, хранящейся в римской Санта-Чечилии).

При этом Абре-Сильвии на момент премьеры было глубоко за шестьдесят (судя по приютским записям, она родилась около 1650 года), а Олоферну-Полонии - двадцать четыре (родилась в 1692 году). Больше о биографии исполнительниц нифига не известно - кроме того, что все пятеро были звездами барочной Венеции, хотя из-за приютских правил, как уже говорилось, в лицо их публика знать не знала.

Тут нам, конечно, повезло куда больше: на наших-то современниц глазей - не хочу. :-)) И на оркестр поглазеть можно с его любопытными инструментиками: кроме шалюмо в арии про голубку, имеется еще виоль д'амур (у "Модо антикво" - очень скрипучая, у Венецианского барочного - не очень) с соло в "Quanto magis generosa", а у Сарделли аккурат перед моментом отрезания Олоферновой головы на сцену вытаскивают английские виолы (потом приходится уносить обратно - а то виолончели с контрабасами девать некуда, певцы о них спотыкаются).

В общем, очень поучительно. :-)))

@темы: Vivaldi, Ann Hallenberg, Mary-Ellen Nesi, Karina Gauvin, Romina Basso, Вивальди, Delphine Galou, "Торжествующая Юдифь", Juditha triumphans, Loriana Castellano, Nicky Kennedy, Rosa Bove

---

Охрененно красивый рассвет вчера был:

---

"Музей одной улицы" на Андреевском спуске

Давненько меня там не было - я уже и забыть успела, какой он славный. :-)

Большинство экспонатов - эпохи жития незабвенных Прони Прокоповны и Голохвастова. Шмотки, утварь, мебель, девайсы (от граммофона до "ремингтона", а также фотографии, вывески, афиши, рекламные буклеты и прайсы.

Прайс на "презервативы изъ чистой натуральной резины безъ шва", свидетельствующий о том, что контрацепция в Киеве начала двадцатого века обходилась довольно дешево:



Внутреннее оформление музейчика:









В витринах, как вы уже поняли, всякие интересные мелочи повседневной жизни.

Что пили:





Что носили:



Что читали:

всякую херню...



...и умные вещи:





Что играли:





Что плясали:



Под что плясали:



Счет от печного мастера за сервисное обслуживание дома №15 на Андреевском спуске:



Оффтоп:

А вот и сам дом №15, он же, в просторечии, Замок Ричарда:



Витрина, посвященная дому по соседству - тому самому, где родился и вырос Булгаков:



Отдельным пунктом программы - витрина имени "Белой гвардии":







Оффтоп-2:

Ну и бонусом поставлю самого Михаила Афанасьевича - на скамеечке под родимым домом:



Возвращаемся в музей.

Заправка картриджей Реклама расходников для печатных машинок:



И еще про печатные машинки:



Юзергад к швейной машинке "Зингер", руководство, как правильно проводить малярные работы, и прочие полезные бумажки:

Всякая всячина. Набор театрального грима:



"Просятъ не плевать на пол":



Денежки счеты любят:



Немножко раннего совка. Голливудский блокбастер:



Коварный унитазный бачок хочет убить всех человеков осушить мировой океан:



Охрененная была сантехника: сильно не закручивай, резко не дергай... Правда, сейчас не лучше, но ладно: это моя личная жизнь-боль. (

Еще в музее сейчас проходит выставка, посвященная киевским масонам. Особо интересных экспонатов нет, но, позырив на стенды, можно обогатиться информацией о том, что масонами в энный период своей жизни были Грушевский и Петлюра. Правда, оба потом с этим делом завязали, найдя себе, как известно, увлечение поинтереснее...

---

О Жабе Давящей...

Испанцы дали мультик. Но на полтора месяца. Но мультик.

И вот я теперь сижу и сама над собой ржу: НУ ДО ЧЕГО ЖЕ МЕНЯ ДАВИТ ЖАБА!!! :-)) Полтора месяца - это именно то, что называется "на кота широко, на собаку узко". Для десятидневных скачек в пределах одной разнесчастной Андалусии мультик, понятно, излишняя роскошь. А валить почти сразу же после Андалусии еще куда-нибудь - не факт, что хватит времени и сил, да и по баблу накладно.

С другой стороны, я так ненавижу каждый раз собирать эти гребаные бумажки на визу - а тут прям bienvenido, заезжай-выезжай куда угодно и сколько душе угодно... Но только в течении полутора месяцев, да. :-))

Ну да ладно, все равно испанцам спасибо. :-) Вот теперь, когда все готово, можно наконец с чистой совестью компилировать себе путеводители и покупать билетики во всякие Альгамбры. Отпуском, отпуском запахло, господа! :-) Тьфу-тьфу-тьфу...

Короче, всем "Цирюльника" в этом треде!

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

25.08.2015 в 16:37Пишет  Константин Редигер:

Они все-таки его взорвали: храм Бела в Пальмире.

Пережил парфян, римлян, иконоборчество, халифат праведных халифов, ближневосточный поход монголов Хулагу, османов, революции XX века и еще бог знает что; взорван невежественными фанатиками из псевдогосударства-однодневки, которое войдет в историю как коллективный Герострат. Но пусть не рассчитывают: больше, чем на примечание внизу страницы или пару строк университетского учебника им рассчитывать не приходится - все эти ИГИЛы, Талибаны и иже с ними коллективно попадут в параграф "Реактивный религиозный фундаментализм кон. XX - нач. XXI века". И параграф этот не будет длинным, потому что учебники пишут те, кто ценит созидателей, а не разрушителей, кто ставит знание превыше незнания.

Но будут, конечно, и специальные работы для интересующихся, в которых психологи, религиоведы и историки будут объяснять, как это так люди могли взорвать двухтысячелетний храм. Выдумают какие-нибудь теории, конечно, и всех этих взрывотехников заспиртуют и поставят на полку, потому что цивилизация всегда побеждает варварство, что бы оно там о себе ни возомнило.

До:







Во время:



После:



Редигер, конечно, совершенно прав: параграф про этих говнюков будет короткий. Но я, бл..., щас добавлю нецензурное.

Суки, бляди, смолы вам раскаленной в жопу! Назвать вас обезьянами с гранатой - обезьяны обидятся! У меня, блядь, личное: ведь потенциально я вполне запросто как-нибудь прилететь в Пальмиру, посмотреть на этот храм своими глазами - и была бы мне радость, а теперь, блядь, все - не на что смотреть! Вообще! Нет больше храма, нет этих колонн с охуенными капителями, нет этих фризов, про которые всю жизнь вспоминать можно было бы и радоваться, что видел собственными глазами! Вы, блядь, уроды, меня, меня лично обокрали, вместе со всем человечеством! Надеюсь, суки гребанные, вас на том свете всех обломком от этих колонн привалит, блядь!

А расстрелянный археолог - это вообще запредельно.

---

Я, конечно, слоупок, но ссылочку на ЭТО мне только вчера скинули.

Как сказал один из комментаторов на Ютубе, "теперь я видел все".



Еще один комментатор, правда, посоветовал "не позориться и вернуться в оперу".

А-А-А-А-А!!!! КОЛЯ, НИНАДА!!!!!!!!!!!!

---

La fede ne' tradimenti

В переводе на русский - "Верность в предательстве", или "Верность во время предательства", или (что ближе всего к теме) "Верность среди предательств" (о великий могучий итальянский язык, мать же ж твою за ногу).

Это, можно сказать, еще совсем-совсем детское барокко: речитативов больше чем арий, арии совсем коротенькие и даже самая-самая центровая кастратская ария длится, стыдно сказать, всего шесть минут :-). Музыка же сама по себе чудеснейшая и, как водится, нынче совершенно забытая.

ОБ АВТОРЕ:

Аттилио (он же в монашестве - Оттавио) Ариости - родился в Болонье, в 22 года вздумал постричься в монахи, но довольно быстро понял, что с композиторской деятельностью постриг гармонирует плохо. До начальства ордена сервитов, куда Ариости сдуру вступил, это, видимо, тоже дошло, но стороны решили дело по-хорошему: Ариости разрешили не соблюдать орденский устав и пристроили в болонскую Санта-Мария-деи-Серви органистом, а потом еще и дьяконом сделали.

Однако же в дьяконах мужик тоже долго не задержался и через непродолжительное время рванул за мировой славой в Берлин - к прусской королеве Софии-Шарлотте, которая (слава ей в веках, хорошей женщине!) прикармливала при своем дворе разных толковых композиторов и первая завела в Берлине моду на оперы.

Вообще, Ариости был дитя многих талантов - музыку сочинял, либретто, если надо, писал (кстати, София-Шарлотта и сама на этот счет молодец была), певческим голосом, вроде как, тоже обладал, но пуще всего любил виоль д'амур и прочие струнные смычковые (что по "La fede ne' tradimenti" очень даже хорошо слышно :-)) .

Потом, после Берлина, Ариости еще долго и успешно тусовался в Вене и в Лондоне (кстати, вкалывал вместе с Генделем в Королевской Академии), но "La fede" - это у нас еще берлинские времена. Либретто к ней откопали из старых запасов - это был текст сиенца Джильи, опубликованный еще в 1689 году (впрочем, хер его знает, может, даже и раньше - просто это самое старое издание, которое мне попалось на глаза). Текст Ариости изрядно покоцал (потому как трындец как длинный), выкинул то ли трех, то ли четырех второстепенных персонажей, выписал партии с учетом имеющихся на придворном балансе певцов и поставил конечный продукт на придворной сцене в 1701 году.

На этом знакомство с историческим бэкграундом можем считать оконченным, и вот теперь прошу любить и жаловать:

LA FEDE NE' TRADIMENTI

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Фернандо, граф Кастильский – Ann Hallenberg/ Marianne Beate Kielland
Эльвира, сестра Фернандо - Lucia Cirillo
Гарсия, король Наварры - Johannes Weisser/Håvard Stensvold
Анаджильда, сестра Гарсии и невеста Фернандо Кастильского - Roberta Invernizzi
Санчо, предыдущий король Наварры - в действе напрямую не участвует, поскольку еще до начала первого акта был убит Фернандо Кастильским во время очередной феодальной заварушки.

Действие происходит хрен его знает когда, в темном испанском Средневековье.

О ЗАПИСЯХ:
Записей в природе имеется ровно две, причем обе – под руководством Бьонди с его «Галантной Европой», Анаджильдой-Инверницци и Эльвирой-Чирилло. В варианте номер раз (скачать который можно здесь) Фернандо пела Халленберг, а Гарсию – Йоханнес Вайссер, и дело было в Вене. В варианте номер два, поставленном в Сиене и крутившемся по Радио BBC, вместо Халленберг была норвежка Шеллан, а вместо Вайссера – норвежец же Ховар Стенсволь. И если от перемены Гарсий сумма результат особо никак не зависел (подумаешь, важность – бас в барочной опере:-)) , то Шеллан оказалась красавицей и умницей, не хуже Халленберг. Поэтому временами я тут буду выкладывать двух параллельных Фернандо – шведского и норвежского соответственно. :-)

О ЛИБРЕТТО:

Либретто, как водится, бредово, алогично и пафосно до зубовного скрежета (но ничего, в оригинале у Джильи все было еще хуже) . Поэтому пересказывать буду в обычной манере - кто предупрежден, тот вооружен.

Итак, некраткое содержание (с аудиоиллюстрациями):

АКТ ПЕРВЫЙ

Действие происходит в апартаментах Фернандо, графа Кастильского. Фернандо стоит на пороге с чемоданами – собирается уезжать, о чем оповещает свою сестру Эльвиру "сухим" речитативом, местами переходящим в аккомпаньято.

Фернандо (в пафосе): Прощай, сестра! Я удаляюсь, дабы обрести блаженство на ложе Гименея с моей любимой Анаджильдой! (Чмокает Эльвиру в щеку). Короче, не скучай, скоро вернусь.

Эльвира (мрачно): Слушай, а может, ты никуда не поедешь?

Фернандо: Это еще почему?

Эльвира: А тебе напомнить, кто недавно убил папашу твоей любимой Анаджильды?

Фернандо: Ну, я и убил, и че? Это ж в честном поединке было! Санчо и сам не в претензии – он мне так и сказал. Перед смертью.

Эльвира (саркастически): Вот это ты его деткам расскажешь. Тоже… перед смертью.

Фернандо: Эльвира! Что слышу я! Как можешь ты считать, что благородный Гарсия и благородная Анаджильда мне хоть слово скажут за то, что я их папашу честно ухло… в смысле, благородно поразил на поле брани?! Короче, я поехал, а ты жди меня и не забивай себе голову всякими глупостями. (Уходит).

Эльвира (оставшись одна): Ой, деби-и-ил! Боже, какой же дебил!..

Поет очень красивую арию про сладкую и утешительную надежду (dolce speme lusinghiera) на возвращение дебила живым и здоровым – не забыв, однако, указать, что по ее, Эльвириному мнению, эта дурацкая затея все равно добром не кончится:

Cкачать Elvira - Dolce speme lusinghiera бесплатно на pleer.com

В следующей сцене мы переносимся в Наварру. Благородная принцесса Анаджильда сидит в тоске и печали, размышляя, что же ей в связи с последними событиями (читай: убийством папы) теперь делать.

Входит благородный Гарсия.

Гарсия (мрачно): Ну что, сестрица, замуж собираешься?

Анаджильда (еще мрачнее): Да вот, сижу, думаю.

Гарсия: Да что тут думать, блин! Пусть только этот мудак приедет, так я его сразу… Не, не буду рассказывать, а то ж femina sei – в смысле, баба ты глупая, все мне испортить можешь.

Анаджильда: Кто фемина? Сам ты фемина! Я тут специально днем и ночью проливаю слезы над папиным бронежилетом окровавленным доспехом (демонстрирует Гарсии доспех), дабы мысль о праведной мести не покидала мое ожесточившееся сердце!

Гарсия (с некоторым сомнением): Ожесточившееся, говоришь? Ну, тогда ладно, слушай: в общем, жду я сегодня твоего Фернандо и как только дождусь… (Внезапно передумав): Не, ничего не скажу. Не верю я вам, бабам! (Уходит).

Анаджильда (одна): Ах ты ж свинья мизогинистическая! Не верит он мне! Да я этого негодяя… этого подлеца… этого красавца… то есть, мерзавца… своими руками!.. (Плачет).

Тем временем красавец Фернандо уже прибыл в Наварру и теперь изо всех сил грюкает в ворота дворца Гарсии.

Фернандо (в пафосе, Гарсии, вышедшему на шум): Приветствую тебя, о великий король! Да воссияет величественно твое величие во всем… э-э-э… величии твоей великой страны!

Гарсия (мрачно): Угу. И тебе того же.

Фернандо (все так же в пафосе): А где же, где несравненное сокровище моего истерзанного любовью сердца?

Гарсия: Да тут, недалеко… Только вот что, Фернандо, предупреждаю тебя честно: в последний раз видитесь!

Фернандо (временно выйдя из пафоса): Да ну тебя, Гарсия! Меня тут от нежной страсти, можно сказать, плющит и колбасит, а ты шуточки шутишь!

Поет арию о том, как его плющит и колбасит:
Вариант с Халленберг:

Cкачать Fernando - Quanto importuna a un бесплатно на pleer.com
Вариант с Шеллан:

Cкачать Fernando - Quanto importuna a un бесплатно на pleer.com

Гарсия (выслушав оба варианта): Ну, раз так, то ладно, убедил. Пошли!

Фернандо: О, позволь тебя обнять, мой драгоценный друг! (Бросается на радостях к Гарсии).

Гарсия: Не-не-не, вот это лишнее... Давай, проходи, гость дорогой!

Проходят в тронный зал. Посреди зала стоит статуя, изображающая умирающего Санчо. Вокруг статуи шеренгой выстроился наваррский спецназ дворцовая стража.
По команде Гарсии спецназ окружает Фернандо.

Гарсия (злорадно): Ну все, женишок, вот тебе и хана!

Фернандо: А-А-А-А!!! ГАРСИЯ, ТЫ ВСЕ НЕПРАВИЛЬНО ПОНЯЛ!!! (Обращаясь к статуе Санчо): СтатУя достославная, почтенная статУя… тьфу, блин, это ж не из той оперы… Короче, Санчо, истукан ты каменный, чего молчишь? Скажи ему, что невиноватый я – я тебя честно убил!

Но поскольку это действительно не та опера, Санчо молчит, как истукан, каковым, собственно, и является.

Входит Анаджильда.

Анаджильда: А что это у вас тут происходит?

Гарсия: Да вот, женишка твоего казнить собираюсь.

Анаджильда (одобрительно): А, это ты правильно. (К Фернандо): Умри же, низкий злодей!

Фернандо: Ну и умру, раз вы тут все такие!

Хватает шпагу и пытается ей заколоться.

Анаджильда: Ой нет, не надо! (Останавливает Фернандо).

Гарсия (возмущенно): Ты что делаешь, дура?

Анаджильда: А я… а я тут подумала: не надо, чтоб он сразу умер, пусть сначала в тюрьме посидит, помучается! В общем, ты, братец, распорядись, а я пойду отсюда, а то смотреть не могу на этого негодяя! (Уходит).

Гарсия (про себя): А ведь сеструха дело говорит… (Страже): В тюрьму его! (Уходит).

Фернандо (воспрянув духом): Ничего-ничего, мое дело правое! Все разъяснится, и прекрасная Анаджильда станет зарей моей невиновности!

Поет про Анаджильду, которая станет зарей, хотя ни смысл, ни технические подробности этой удивительной метаморфозы в тексте нифига не проясняются.

Финал второго акта (от "Ну ладно, убедил" до арии про зарю):

АКТ ВТОРОЙ

Эльвире, оставшейся в Кастилии, снится нехороший сон про братца Фернандо. Проснувшись и немного попев на тему «А я же предупреждала!», Эльвира решает взять спасение утопающих в свои руки и немедленно выдвигается в Наварру. Таким образом, кастильский трон остался нафиг без присмотра; надеюсь, у них там хоть какой-никакой премьер-министр есть?..

Тем временем в Наварре скандалят Гарсия и Анаджильда. У Анаджильды, как и опасался Гарсия, таки что-то перемкнуло в голове, и теперь она упрекает Гарсию в мудачестве. Нет, не потому что он, Гарсия, захватил в плен милого няшку Фернандо (даже не сомневайтесь, Анаджильда по-прежнему тверда и непреклонна), а потому что сделал это, типа, недостаточно рыцарственным образом. А посему, если уж Гарсия оказался предателем, то Анаджильда сохранит верность (se Garzia fu traditore, Anagilda sia fedele), но кому и как – остается пока совершенно непонятным.

Фрагмент скандала:

В свою очередь, Фернандо, сидючи в темнице (расположенной, между прочим, в дворцовом саду), начинает проявлять проблески здравомыслия – даже немножко побеспокоился, как там без него покинутое без присмотра государство поживает (“Mia tradita Castiglia!..”). Однако до осознания, что в данном случае он сам себе мудрец своего счастья, наш благородный герой так и не проапгрейдился. Зато у тюремной решетки появляется решительная и непреклонная Анаджильда, которая, с целью пожалеть негодяя и мерзавца, решает спеть ему арию про весенний ручеек.

Как известно, по законам барочной оперы любая ария про ручеек всегда действует на лирического героя самым волшебным образом (даже если по сюжету этот ручеек там ни в вагину, ни в Красную Армию). У узника резко повышается настроение, и он начинает уламывать непреклонную Анаджильду спеть еще какую-нибудь арию, а еще лучше – дуэт, причем желательно вместе с ним, с Фернандо. Тут же выясняется, что непреклонная Анаджильда (вот сюрприз-то!) не такая уж непреклонная, поэтому с ручейков тема постепенно съезжает на слезы, вздохи, сердца, очи и т.д., и т.п.

Пока бывшие жених и невеста осваивают на два голоса камерную тюремную акустику, нас переключают на Эльвиру, которая, переодевшись мавром, проникла во дворец Гарсии и теперь оценивает обстановку.

Эльвира (про себя): Так и есть: этот дурак в тюрьме. Господи, ну почему если приснится какая-нибудь хрень, так непременно окажется, что сон в руку? Хоть бы раз в жизни что хорошее сбылось… Ой, кто-то идет!

Входит Гарсия.

Гарсия: Эй, черномазый, а ты что здесь делаешь?

Эльвира (быстро сориентировавшись): Привет тебе, о великий король! Я ученик великого мага Анабуццо, проживающего в дальних пределах Африки. Открылось мудрости моего учителя, что в твоем саду, о король, закопан волшебный клад, и если ты согласишься…

Гарсия: Так, нафиг. Сразу нафиг. Вали отсюда и передай своему учителю, пусть ищет лохов где-нибудь в другом месте. И чтоб я тебя здесь больше не видел, понял? (Про себя): Шляются тут всякие, не дворец – проходной двор какой-то! (Уходит).

Эльвира (вслед ему): Трынди-трынди, мне голос твой приятен… Ну, кто куда – а я теперь в сад, Фернандо спасать!

Снова возвращаемся к Фернандо и Анаджильде. Дуэты закончились, Анаджильда вернулась к себе в покои и теперь занимается самоанализом. По итогам самоанализа обнаружилось, что вот прям в сердце у нее словно две раны, и одну какая-то сволочь будто бы смазала ядом, а другую – бальзамом:


Cкачать Anagilda - Io sento бесплатно на pleer.com

А вот Фернандо никакие душевные противоречия не мучают. После дуэтов с Анаджильдой ему так похорошело, что теперь он поет арию – пожалуй, самую шикарную во всей опере, – про то, что все эти цепи и все эти тюремные ужасы (questi ceppi e quest’orrore) ему теперь до задницы. В смысле, нисколько не пугают и ни капельки не страшат:

Hallenberg:

Cкачать Fernando - Questi ceppi e бесплатно на pleer.com
Kjelland:

Cкачать Fernando - Questi ceppi e questo бесплатно на pleer.com

Дальше события начинают разворачиваться так стремительно, будто на этом месте либреттиста за задницу укусила бешеная змея. Не успевает Фернандо допеть свою шикарную арию, как – бац! – сквозь решетку на потолке ему на голову падает шпага, к которой прицеплено письмо. Не успевает Фернандо распечатать письмо, чтобы узнать, что это за дары свыше, как – хрясь! – двери темницы распахиваются, и на пороге появляется Анаджильда. Тоже, между прочим, со шпагой. И в мужском костюме.

Анаджильда: Возлюбленный мой, я решилась! Прими от меня свободу, как залог моей вечной и неизменной любви… короче, БЕЖИМ ОТСЮДА НАФИГ!!!

Фернандо: УРА!!!

Хватает шпагу, письмо и Анаджильду и сматывается в указанном направлении. То есть, нафиг.

Только-только парочка покинула сцену, как у тюремной решетки появляется Эльвира.

Эльвира: Фернандо! Фернандо, ты где? Шпагу поймал, бестолочь ты моя? (Внезапно косплеит Штирлица замечает распахнутую настежь дверь). Не может быть… Неужели сбежал? Да нет, как он мог успеть так быстро, да еще и без моей помощи… О Боже, я опоздала! За ним пришли, его казнили! Мой брат мертв!..

Опустим завесу жалости над этой печальной сценой (с).

АКТ ТРЕТИЙ

Пока зрители в антракте бегали в буфет и на перекур, охрана Гарсии обнаружила: а) пропажу узника, б) исчезновение принцессы крови, в) маленького мавра, рыдающего возле тюремной камеры. В надежде, что мавр хоть в какой-то степени компенсирует его наваррскому величеству все эти страшные потери, мавра привели к Гарсии.

Гарсия: Придурки! Кретины! Имбецилы! Нахрен мне сдался ваш мавр? Что мне его, вместо Фернандо теперь казнить? Нет, я, конечно, казню, не вопрос – но удовольствие ведь будет совсем не то… Ладно, значится, так: ты, ты и ты – в погоню бегом марш! И, кстати, сестрицу мою не забудьте прихватить, ее я тоже казню. А ты, черномазый, отвечай: в организации побега участвовал?

Эльвира (оттирая с лица жженую пробку): Сам ты черномазый! (Гордо): Я – Эльвира, графиня Кастильская!

Гарсия (пораженно): Ух ты!.. А-а-а… Э-э-э… Девушка, а что вы делаете сегодня вечером?

Эльвира: Буду отважно ждать страшной смерти, которой ты собираешься предать меня, жестокий, низкий, бесчестный тиран!

Гарсия (про себя): Ох и закрутила! Ну да это у них, наверно, семейное – Фернандо, вон, тоже вечно в пафос тянет… (Спохватившись, страже): Чего стоите, остолопы? А ну быстро сняли с нее кандалы – не видите, что ли, девушке неудобно! И проводите в принцессины покои! (Робко, Эльвире): Вы не беспокойтесь, там вас никто не стеснять не будет – сестрица моя, как вы, наверное, уже изволите знать, сбежала…

Эльвира: Не подлизывайся, вероломный предатель! В гробу я видала и тебя и твою сестрицу!..

Заметим, что волею либреттиста Эльвира каким-то образом умудрилась прохлопать, что Фернандо не казнили, и на полном серьезе считает, что дело обстоит с точностью до наоборот. Намотав себе это на ус, покинем пока королевский дворец и переключимся на беглых Фернандо и Анаджильду.

Беглые Фернандо и Анаджильда тащатся через дремучий лес и ноют, как им тяжело и как они больше не могут (“non posso soffrir”TM):


Cкачать Fernando, Anagilda - Che fiero бесплатно на pleer.com

Наконец парочка устает ныть и решает сделать привал. И заодно почитать то самое письмо, которое Эльвира бросила Фернандо в окно вместе со шпагой (а то до сих пор руки до него не доходили). Читать почему-то принимается не Фернандо, а Анаджильда.

Анаджильда: Так, так, так… «Дорогой Фернандо, не плачь, я тебя отсюда вытащу и останусь в темнице вместо тебя, потому что я не чета всяким там Анаджильдам и действительно тебя люблю. Целую, искренне твоя…» Ах ты ж вероломный изменник! Бессовестный предатель! Подлец, негодяй, мерзавец!!!

Фернандо (выхватывая письмо): А ну, подожди, подожди…

Анаджильда: Не буду ничего ждать! Между нами все кончено! Я ухожу от тебя навсегда! (Убегает в дремучий лес).

Фернандо (перечитав письмо): Ёлки-палки! Эльвира! Сестричка! (Задумавшись): Так это что же получается, она там у Гарсии вместо меня осталась? А-а-а-а!!! Эльвирочка, держись, я тебя спасу!!!

Спешно собирает манатки, попутно распевая арию насчет того, какой он дурак был, что не ценил такую замечательную сестру и не слушался ее умных советов:

Hallenberg:

Cкачать Fernando - O core, o vita бесплатно на pleer.com
Kjelland:

Cкачать Fernando - O core, o vita бесплатно на pleer.com

Тем временем замечательная сестра ведет с Гарсией светские беседы.

Гарсия (грустно): Слушай, может, все-таки лучше замуж?

Эльвира (гордо): И не подумаю! Сказал – казнишь, так казни давай! Мужик ты или тряпка, в конце концов?

Гарсия (возмущенно): Да ты чего, я же пошутил! Не собирался я тебя казнить! Вот братца твоего – да, было дело, признаю… А тебя это я так, припугнуть хотел… ну и, блин, я ж вообще тогда не знал, что это ты!

Эльвира (злорадно): Ну, нет, королевское слово свято! И вообще, я тебе уже говорила: ни лестью, ни угрозами не сломить тебе, о безжалостный тиран, мстительный дух Эльвиры!

Гарсия (про себя): Тьфу ты, пропасть, опять ее понесло… (Эльвире): В последний раз предлагаю: выходи за меня по-хорошему, а? А то у меня ведь тоже нервы не железные – я ж и в самом деле казнить могу!

Эльвира (гордо): Ну и казни!

Гарсия: Ну и казню!

Эльвира: Ну и казни!

Гарсия: Ну и казню!

Эльвира: Ну и казни! Предал брата – так обагри же теперь свою преступную десницу в крови его сестры!

Гарсия: Ну и обагрю… (Спохватившись, про себя): Э, нет, так не пойдет! Если я казню ее вместо ее брата, на ком же мне тогда жениться – на Фернандо, что ли? (Решительно, Эльвире): В общем, так, дорогая, слушай мой королевский приказ: свадьба – сегодня же, тебе – час на подготовку. Умыться-расчесаться успеешь. Только умойся тщательнее, а то этот твой негритянский макияж всех придворных распугает. Неприлично же – королева будущая, как-никак! (Уходит, хлопнув дверью).

Сцена следующая: беглый Фернандо на всех парах несется обратно в Наварру – выручать сестру. Вместе с ним в Наварру несется – кто бы вы думали? – дважды беглая Анаджильда. Оказывается, она где-то в дремучем лесу повстречала какого-то пастуха, и пастух рассказал ей, что король Гарсия поймал Эльвиру Кастильскую возле тюрьмы в своем саду. Не будем обсуждать правдоподобие ситуации (ни хрена ж себе у них в Наварре слухи расходятся – прям не успеет во дворце что-нибудь случиться, так сразу все окрестные пастухи уже в курсе…) – главное, что Анаджильда сделала выводы, что насчет Фернандо она была глубоко не права.

Попутно наваррская принцесса покопалась в памяти и вспомнила, что согласно ее родимому законодательству каждая благородная девица, приговоренная к «вышке» (интересно, и много у них в Наварре таких девиц было?) , имеет право требовать защиты на судебном поединке (он же «суд Божий»). Если, конечно, найдется подходящий защитник. Ну, в нашем случае, защитник имеется, так что все должно быть OK. Если, конечно, Эльвира не довыпендривается и Гарсия не прибьет ее прямо без суда и следствия (напомню: про матримониальные намерения Гарсии наши герои пока не в курсе).

Возвращаемся во дворец.

Гарсия (нервно расхаживая по празднично убранному тронному залу): Господи, да сколько ж можно ковыряться-то? Я тут прямо горю весь от нетерпения, а она все прихорашивается… О, ну наконец-то! Эльвира, сокровище мое! Прими мою руку в знак моей безграничной любви и… это… как его… и вечной преданности! (Протягивает Эльвире руку).

Эльвира (мрачно): Угу. Ну и ты от меня прими… кой-чего… (Вытаскивает из декольте стилет и пытается ударить им Гарсию).

Тут в зал вваливается Фернандо – в полном рыцарском доспехе (откуда только взял – в дремучем лесу нашел, что ли?) и шлеме с закрытым забралом.

Фернандо: Эльвира, стой!!!

Гарсия уворачивается от удара, стилет выпадает у Эльвиры из рук.

Эльвира (с досадой): Вот черт, не выгорело!

Гарсия (к Фернандо, не узнав его в гриме в шлеме): Спасибо, друг! (Эльвире, зло): Слушай, это уже не смешно! Ты там, кажется, на плаху хотела? Ну так я тебе щас устрою! (Страже): Эй, схватить ее!

Фернандо (Гарсии): А вот хрен тебе! (Вытаскивает меч и замахивается им на Гарсию).

В зал влетает Анаджильда, за ней – подмога в лице вооруженного до зубов воинского отряда (где она успела его набрать – ну, очевидно, там же, где Фернандо умудрился раскопать свой доспех…).

Анаджильда: Мальчики, мальчики, только не деритесь!

Гарсия: Анаджильда?!

Фернандо стаскивает с себя рыцарский шлем.

Эльвира: Фернандо?!

Гарсия: Ну ни хрена ж себе!

Эльвира (про себя): Стоп-стоп-стоп… Если Фернандо живой, так значит, это я зря Гарсию зарезать пыталась?

Гарсия (к Фернандо): Погоди, чувак, так получается, это ты мне только что жизнь спас?

Анаджильда (Гарсии, торжествующе): Я тебя сейчас еще больше обрадую: он теперь не только твой спаситель – он теперь еще и твой зять! Законный! Правда, здорово?

Гарсия (обалдело): Ага… (Подумав, к Фернандо): Слушай, мужик, ты прости меня, если что не так было, а?

Фернандо: Ну и ты меня тоже прости. Только чтоб сестру мою больше казнить не вздумал, понял?

Гарсия (грустно): Да ладно, у меня все равно бы духу не хватило…

Эльвира (про себя): А он вообще ничего так, этот Гарсия – даром что хам и сволочь...

Анаджильда (нетерпеливо): Слушайте, хватит тут выпендриваться и резину тянуть! Уже третий акт заканчивается, а у нас еще целых два персонажа не замужем… в смысле, не женаты… тьфу, в смысле, одна не замужем, второй не женат! Гарсия, а ну немедленно предложи девушке руку и сердце!

Гарсия: Так я уже предлагал – отказывается!

Эльвира: Ну, положим, я могу и передумать…

Гарсия (обрадованно): Правда?

Анаджильда: Ну вот и чудненько! Будем считать, что ты уже передумала. А теперь все быстренько взялись за руки и запели, как мы все тут офигенно счастливы! Раз, два, три, четыре…

Однако тут оркестровое вступление заглушается недовольными воплями зрителей, обалдевших от такой быстренькой и бодренькой развязки.

Зрители из партера: А-а-а, концовку слили!

Зрители с балконов: Угу! Не финал – бред какой-то!

Зрители из лож бенуар: С точки зрения логического развития сюжетных линий композиция грешит неверибельностью и недетерминантностью…

Зрители со стоячих мест: Про-ду! Про-ду! Про-ду!

Голос из оркестровой ямы (концертмейстер первых скрипок): Какую, нахрен, проду? Мне ребенка с фигурного катания забирать пора!

Голос из оркестровой ямы-2 (гобой-шалмей): А я на самолет опаздываю!

Голос из оркестровой ямы-3 (второй виоль д’амур): А у меня шабашка на соседнем фестивале!

Голос из оркестровой ямы-4 (теорба): А я щас вообще как вылезу да как наверну кого-нибудь своей бандурой – будет вам финальная детерминантность, блядь! Вместе с верибельностью!

Дирижер (он же, по недоброй барочной традиции, клавесинист, он же, по случаю, еще и органист – в общем, человек, задолбавшийся больше всех): Ша, тихо-тихо-тихо, ребята… Теорба, сидеть! (Обращаясь к публике): Дорогая публика!

Публика: Ну?

Дирижер: Да, это правда: сюжет у нас тут правдоподобием не блещет.

Публика: Не то слово!

Дирижер: Концовка смята, середина бессмысленна, а про начало и вообще говорить страшно.

Публика: Ага!

Дирижер: Бас – мудак, брючное меццо – идиот, первое сопрано – истеричка, и только второе сопрано ничего так, но и та в финале почему-то ведет себя как полная дура.

Публика: Ну, типа, да.

Дирижер: Логика развития сюжета стремится к нулю, а исторический базис рыдает горькими слезами. Не знаю, известно это вам или нет, но Фернандо Кастильский, он же Фердинанд Великий, не убивал Санчо III Наваррского, и вообще, на самом деле это он был сыном Санчо, а вовсе не Гарсия!

Публика (заскучав): Ну, предположим…

Дирижер: Опять же, не знаю, известно ли это вам, но Эльвира Кастильская была не сестрой, а внучкой Фердинанда, а принцессы Анагильды вообще в природе не существовало!

Публика (начиная раздражаться): Ну и что?.. А нам какая разница?.. Может, хватит, а?..

Дирижер (непреклонно): Нет, это еще не все! А теперь я вам открою самый страшный ляп, допущенный в этой опере: согласно всем достоверным историческим источникам, Фердинанд Кастильский НЕ УМЕЛ ПЕТЬ В МЕЦЦО-СОПРАНОВОМ ДИАПАЗОНЕ!!!

Публика: Да ты над нами издеваешься, что ли?

Зрители из лож бенуар: Как будто мы без вас этого не знали!

Зрители с галерки: Да нам, блин, до задницы, умел или не умел! А тетка хорошо поет! Отлично просто!

Фернандо польщенно улыбается.

Зрители правой части партера: И Анаджильда очень ничего!

Анаджильда взволнованно хлопает ресницами.

Зрители левой части партера: А Эльвира вообще молодец! Браво, Эльвира!

Эльвира в радостном полуобмороке прислоняется к бутафорскому трону.

Зрители со стоячих мест: А круче всех – Гарсия! Гар-си-я! Гар-си-я!

Гарсия (наклоняясь к оркестровой яме, тихо): Ну вот, маэстро, я же говорил вам, не надо было выкидывать те мои десять арий из первого акта и еще пять из второго! А вы все – лишние они тут, лишние…

Дирижер (Гарсии, тихо): Заткнись, пожалуйста! У меня и без твоих арий щас пол-оркестра разбежится… по фестивалям да фигурным катаниям…

Балконы второго яруса: И оркестр, кстати, великолепный!

Балконы третьего яруса: И дирижер умница!

Весь зал: А МУЗЫКА КАКАЯ КЛАССНАЯ!!!

Дирижер (обращаясь к залу): Ну так если вам музыка классная, оркестр великолепный, дирижер умница, певцы замечательные… (Делает драматическую паузу).

Публика (в нетерпении): Ну?!!

Дирижер: ТОГДА КАКОГО ХРЕНА ВЫ МНЕ ТУТ ВЫЕБЫВАЕТЕСЬ?!! ВЫ, БЛИН, В БАРОЧНУЮ ОПЕРУ ПРИШЛИ ИЛИ ГДЕ???

Публика: Э-э-э…

Дирижер (оркестру и певцам): Короче, ребята: раз-два-три-четыре…

Все: AMORE GIÀ PREPARA LA PALMA PIÙ RARA PER META AL SOFFRIR! CARE GIOIE, DELIZIE BEATE APPRESTA LA FEDE PER DEGNA MERCEDE D’UN NOBIL DESIR!!!!


Cкачать Ariosti, Attilio Coro III,13 бесплатно на pleer.com

КОНЕЦ

P. S. Кому нужно либретто: вот тут с сиенской премьеры, а вот тут (оцените, кстати, масштаб позднейших купюр!) издание первоначального текста Джильи 1689 года.

@темы: Ann Hallenberg, Roberta Invernizzi, Attilio Ariosti, Marianne Beate Kielland, Havard Stensvold, Johannes Weisser, Lucia Cirillo

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Нашла в сети любимую книжку детства - Владимир Колесов, "История русского языка в рассказах" :-)).

Мало того что книжка сама по себе была очень занятная, там были еще и совершенно замечательные картинки.

Про вратарей ("вратарями" до шестнадцатого века называли монахов-привратников):

Про польскую "ружу", которая в русских пятнадцативечных текстах стала "рожей" и только потом, под влиянием немецкого языка, "розой".

Про рыло, которое в свое время обозначало не обязательно харю и морду, а просто то, чем роют (некто в средневековых текстах "повелел мниху (т. е. монаху) ископати рылом сад"):

Про исторические фонетические изменения ("лук", который оружие, в свое время произносился с носовым "у" в отличие от "лука", который овощ):

Книжка, повторюсь, была (и остается!) совершенно замечательная. Там очень бодренько и доступно (даже для десятилетнего ребенка, инфа 100% :-)) рассказывалось о всяких занятных вещах: что такое аорист и зачем он был нужен, каких цветов не различали древние русичи, за что критики обругали фразу Горького "лошади выглядели уродливо" и почему Афанасий Никитин хреначил свои индийские впечатления исключительно синтаксисом вроде "и люди наги все а голова непокрыта а грудь гола а волосы в одну косу плетены".

Короче, кому интересно, почитайте - не пожалеете! :-)